прошептала:
– Что это?
– Новенькая. Монтаз привел, – ответила Мария, – Оля, отойди от нее, видишь – уснул человек.
– Молодая, – констатировала Оля, – Анвару отдаст, или себе оставит?
Другой голос прыснул:
– Ага! Людка ему оставит!
– Таня, глянь-ка: девка ничего, жалко ее арабам отдавать. Пусть Гвидо ее возьмет, у него условия получше будут.
По позвоночнику промчалось стадо муравьев с холодными лапками. Как это возможно, чтобы мной распоряжались, будто я пакет молока?! Возьмут – отдадут. Мое мнение, похоже, вообще никого не интересует. Не знаю, кто такие Гвидо и Анвар, но знакомится с ними совсем не хотелось. По-моему, выбирать между арабской или итальянской панелью – то же самое, что размышлять: из чего лучше застрелиться – маузера или браунинга? Надо срочно покидать эту нору. Скорее бы утро.
– Наташ, ты спишь? – затормошила меня Мария.
Я разлепила глаза:
– Чего Вам?
– Тут девчонки пришли, Оля и Таня. Познакомься.
Делать нечего – знакомлюсь. «Девчонки» были в возрасте расцвета второй молодости. Татьяна – довольно высокая шатенка с широкими скулами, Ольга – гидроперитовая блондинка в золотых конопушках и носом-картошечкой. Вроде бы родные лица, какими заселена любая наша деревня, но было в них уже что-то чужое. Оно проскальзывало сквозь холодный взгляд, цепляющийся как верблюжья колючка. Видимо, за время проживания за границей в моих соотечественницах произошла какая-то мутация, следствием которой стали настороженность и недоверие.
– Ты уже договорилась с Монтазом о работе? – спросила Таня.
– Нет, ни о какой работе мы не говорили. Он помог мне с ночлегом и все.
– Значит, завтра побеседуете. Только я на твоем месте с ним бы не связывалась, – заключила Ольга.
– Почему?
– Он дружит со скользкими парнями. Давай уж лучше мы тебя пристроим. Паспорт свой еще не посеяла?
Дался всем мой паспорт! И с какой такой радости этот «дубликат бесценного груза» не дает покоя моим новым знакомым?
– Не посеяла. Он со мной.
– Вот и отлично. Мы с Таней можем тебя с человеком одним познакомить, если хочешь, – подсела ближе Оля.
– Что за человек?
– Итальянец. Гвидо зовут. Девочки «наши» на него работают. В доме, под крышей, в чистоте, а не то, что у дружков Монтаза – на улице в любую погоду.
Татьяна поддерживала подругу:
– Соглашайся, Наташа. Увидишь – тебе понравиться. Гвидо не жадный, у тебя комната своя будет. Кормежка, мыло-полотенце – все за его счет.
Упоминание о дармовом моющем средстве меня развеселило. Неужели эти женщины всерьез думают, что я, сломя голову, сигану в мышеловку за бесплатным мылом?! Что же мне ответить на такое заманчивое предложение? Если бы Оля была чуть меньше пьяна, возможно, не так заметно
