сбежавший с конюшен Олимпа, Пегас отметил человека своим крылом, или копытом, значит, человек этот достоин уважения. По крайней мере, за то, что хотя бы пытается выразить бередящие его душу чувства.
Дышащие подлинным страданием, плохо зарифмованные строчки Татьяны не могли родиться в пятизвездочном бунгало на берегу океана, им самое место тут, в квартире, величиной с картонку из-под телевизора.
– Давайте, девчонки, закругляться, – зевнула Ольга.
Остальные женщины единогласно поддержали ее предложение, и на этом поэтический вечер завершился. Таня и Оля разместились на узеньких матрасиках по обе стороны кровати. Мария погасила свет.
Проснулась я от нестерпимой жары и тяжелого спертого воздуха. Где-то среди ночи пришла Фила. Ее потное тело прилипло справа, а в мой левый бок упирались кости Марии. Стерев ручеек пота, заливавший глаза, и жадно хватая практически бескислородную воздушную смесь, я попыталась освободиться из тисков Фила – Мария. Тихо поскуливала во сне Ольга. Я переступила через нее и вышла из квартиры.
Люди добрые, а ведь туда придется вернуться! Думать об этом не хочу. Сажусь на ступеньки, обняв руками голые колени, и закрываю глаза. Вот, сейчас я проснусь ДОМА, а Неаполь, вокзал, Фила, Монтаз – персонажи и декорации моего сновидения останутся в далеких измерениях Морфея.
Кто-то коснулся моего плеча.
– Наташа, почему ты тут? – мужской голос с сильным восточным акцентом.
– Подышать вышла. Жарко там, – говорю, и слезы застилают мне глаза.
Стыд и позор! Чего реветь? Чего? Что такое случилось? Просто страх. Безмолвный, животный ужас овладел моим умом. Как быть?! Что делать?!
– Кто тебя обидел, девочка? – Монтаз гладит мои взъерошенные волосы.
– Мне так страшно. Не отдавай меня, пожалуйста, пожалуйста…
– Что тебе эти женщины наговорили?
– Про страду… Я не хочу! Я не смогу…
Монтаз вытирает мое зареванное лицо:
– Не плачь, не надо. Мы придумаем что-нибудь. Филе скажешь, что тебе подруга уже ищет работу. Никуда с ней не ходи. Если что – давай к нам. Я тут живу, – Монтаз указал на дверь слева. – Просто сейчас тебе у нас неудобно будет, братья у меня и Люда ревнивая.
– Жена?
– Нет. Живем вместе. Жена в Пакистане. Лейла. И дочери там с ней. Фотографию потом покажу, хорошо?
– Угу.
– Монтаз тебя в обиду не даст, поняла?
Я киваю.
– И ничего не бойся.
Еще один кивок.
– Утром я за тобой зайду, и мы пойдем искать работу.
– Спасибо, Монтаз. Спасибо…
Слезы высохли как-то сами по себе.
Как мне ни хотелось, но все же пришлось возвратиться в комнатку Филы. Отвоевывать себе часть койко-места я не стала, и остаток ночи провела на подоконнике у открытой форточки. Вид из окна, был не ахти какой. Грязный двор, запущенная клумба, паутина
