«мистического озарения». В христианстве, в опыте монахов-аскетов Бергсон, по собственному свидетельству, находит внутренне согласованное, адекватное описание состояния души, освобождающейся от детерминизма эмпирики и припадающей к Источнику Жизни, погружающейся в Ее полноту и покой. В последнее десятилетие перед кончиной Анри Бергсон все более лично приближался к Католической Церкви, но Крещения не принял – хотя и просил в Завещании католического священника присутствовать при его погребении и, если возможно, молиться о его душе, так как не хотел, в виду надвигавшихся гонений на евреев, отделяться от своих братьев по крови.
«Привычка» считать себя христианами, укрепившаяся в предшествующих поколениях таких же привычных христиан, – пишет Пеги в «Диалоге истории с душою во плоти», обнаруживается в равнодушии, бесчувствии, какие характеризуют обыкновенных католиков в дни особые, святые, между праздником Входа Господня в Иерусалим и Пасхой. От праздника весны, распустившейся зелени, радости возвращающегося тепла к «колоколам Пасхи» ведет пятидневная, трудная и единственная дорога страданий. Но безразличие номинальных христиан настолько велико, по оценке Пеги, что в страстную пятницу, в день Распятия Христова они думают только о пасхальном веселии и готовятся к нему. В поведении своих единоверцев, в их психологии Пеги усматривает некий инстинкт самосохранения, отзывающийся в сознании теплым чувством удовлетворения по поводу того, что все, происходящее в Церкви, и конкретно в Страстную неделю совершается для спасения людей, лично каждого, и что все церковные действия, таинства, молитвы весьма полезны и благотворны. «Таким образом эта процедура (страдание, распятие) нам представляется очень нужной, полезной для нас. Мы находим, что все это очень хорошо»[70]. Людям вообще свойственно, как думает Пеги, некое особое чувство мужества, которое, в отличие от прочих достойных качеств, не покидает их с легкостью – люди мужественно переносят чужие страдания[71]. Поэтому и страдания Христовы христиане приспособились принимать с такой наивной жестокостью, которая обезоруживает.
В «Диалоге…» Пеги настойчиво призывает к чтению и перечитыванию Евангелия и к редкому чтению, но предельно внимательному Евангелий страстей – к усилию принять близко к сердцу строки, напряженнее и больнее которых не существует. Постоянный читатель Евангелия, Пеги размышляет о причинах равнодушия к самой главной книге и особенного безразличия и снобизма тех, кто строит жизнь свою на словах, учености, образовании. При отсутствии чувства и желания истины, и вкуса к чистоте, дух Евангелия все неумолимее отдаляется от потенциальных читателей, оставляя бледные отпечатки своего присутствия в разделах катехизисов.
Нельзя делать чужое страдание повседневной пищей ума и сердца, страшно в календарное мероприятие превращать страдания Бога, но человек не может не познавать в том числе и то, что разрывает ему душу, и не может хотя бы изредка не возвращаться
Péguy Ch. (Euvres en prose completes. P., 1992. Т. III. P. 729.
Ibid.
