чести удостаивались немногие, а поскольку миссис Арчер и ее дочь Джейни были восхитительными слушательницами, мистер Силлертон Джексон не посылал к ним сестру, а являлся собственной персоной.
Если б он мог диктовать условия, то предпочел бы, чтоб эти обеды проходили без Ньюланда Арчера. Но не потому, что молодой человек был чужд ему по духу – они прекрасно ладили в клубе, а потому что старый сплетник порой чувствовал, что Ньюланд относится слегка скептически к его россказням, тогда как дамы никогда не проявляли сомнений и слушали его самозабвенно.
Ну, и ради окончательной гармонии мистер Джексон попросил бы миссис Арчер, чтобы еда во время этих обедов была чуть получше. Но едва ли это было осуществимо: с незапамятных времен светский Нью-Йорк разделился на две фундаментальные группы – в одну входили Минготты, Мэнсоны и весь их клан, чьи интересы ограничивались едой, одеждой и деньгами, а в другую – семейства Арчеров, Ньюландов и Вандерлейденов, тяготевшие к путешествиям, садовой архитектуре, изящной словесности и презиравшие грубые наслаждения.
Что поделаешь – нельзя иметь все сразу. Если отправиться к Лавелл Минготт, то можно насладиться нежнейшей жареной уткой, черепаховым супом и выдержанными винами, тогда как у Аделины Арчер можно побеседовать об альпийских пейзажах и «Мраморном фавне» под бокал неплохой мадеры. Поэтому всякий раз, получив дружеское приглашение миссис Арчер, мистер Джексон, как человек умудренный, объявлял сестре: «После прошлого обеда у Лавелл Минготт у меня случился приступ подагры. Полагаю, диета Аделины теперь мне только на пользу».
Миссис Арчер давно овдовела и жила с сыном и дочерью на Западной Двадцать восьмой улице. Верхний этаж особняка был отдан Ньюланду, а обе женщины теснились в небольших комнатах первого этажа. Их интересы и привязанности вполне гармонировали: они выращивали тропические папоротники, плели макраме, вышивали шерстью по холсту, коллекционировали глазурованную керамику времен Войны за независимость, подписывались на журнал «Доброе слово» и обожали романы Уиды[9]с их итальянской атмосферой.
Кроме того, миссис и мисс Арчер были большими любительницами природы и пейзажей. Именно пейзажами они главным образом интересовались и восхищались во время своих нечастых поездок в Европу. Увлечение архитектурой и живописью, по их мнению, было уделом мужчин, прежде всего высокообразованных.
Миссис Арчер была урожденной Ньюланд, и мать с дочерью, похожие друг на друга как сестры, по общему мнению, также были «типичными Ньюландами»: рослые, бледные, со слегка покатыми плечами, удлиненными носами, любезной улыбкой и теми слегка увядшими томными чертами, что присущи дамам на портретах кисти Джошуа Рейнолдса. Их внешнее сходство было бы совершенным, если бы свойственная возрасту полнота не вынудила миссис Арчер растачать свои черные парчовые платья, тогда как коричневые и лиловые наряды мисс Арчер, оставшейся старой девой, с годами становились все более свободными.
Однако внутреннее сходство между
Уида (1839–1908) – псевдоним английской писательницы Марии Луизы Раме, автора авантюрно-сентиментальных романов из жизни английской и итальянской аристократии.
