об этом говорить. Скажем так: этот брак оказался ошибкой.
– И при чем здесь мои дочери?
– Если бы я переспал с девушкой, на которой женился, до свадьбы, я бы знал, что она настолько боится мужчин, что не выносит даже их прикосновения. И я поклялся, что больше не свяжу себя узами брака, до этого не проведя ночь с невестой. Ты готов, чтобы я перепробовал всех твоих дочерей, прежде чем на ком-то остановить свой выбор?
Дугалд побагровел прежде, чем Джеймс договорил.
– Никаких «переспать»! И никаких помолвок! – взревел он. – И я разрешаю выбрать тебе только из трех дочерей, а не из четырех!
К Джеймсу вернулось хорошее настроение, и он не мог удержаться, чтобы не поддразнить Фергюссона.
– Фергюссон, у тебя же четыре дочери, и ни одна не замужем. Что же не так с той, которую ты не предлагаешь?
– Она уже помолвлена.
– Ты удивляешь меня, старик. Думаешь, я не знаю, что здесь происходит? Думаешь, не знаю, что за последние месяцы ты подобрал трех женихов из разных кланов? Если ты не предлагаешь самую младшую, почему прямо об этом не скажешь?
– Можешь выбрать и самую младшую, хотя если у тебя есть хоть капля достоинства, ты не остановишь на ней свой выбор. Она еще слишком молода для замужества, – ответил Дугалд. – Ты не можешь жениться на самой старшей.
– Почему? У нее есть возлюбленный?
– Нет, она единственная, кто вообще не хочет выходить замуж, и если бы у нас царил мир, ей и не пришлось бы вступать в брак.
– Вот как… теперь я начинаю понимать… Она твоя любимица, да? Слишком хороша для такого дикаря, как Мак-Киннион?
Дугалд промолчал.
– Когда устанешь здесь сидеть, парень, я покажу тебе своих дочерей, и ты сделаешь свой выбор.
Хорошее настроение Джеймса как ветром сдуло, в голосе зазвучал металл.
– Я не шутил, когда сказал, что до свадьбы должен переспать с невестой.
– Ты передумаешь, когда немножко здесь посидишь.
И собеседник удалился, поднявшись по веревочной лестнице. Джеймс вновь остался в одиночестве, но уже злой, как тысяча чертей. А он еще боялся, что его поднимут на смех свои же! Ему и в голову не приходило, что его просто могут не выпустить.
Не было бы причины тревожиться даже теперь, если бы его клан знал, где он. Старик Дугалд блефовал. Случись настоящий набег – у него не было бы иного выхода, как выпустить Джеймса. Но кто передаст его клану, что он томиться здесь, в темнице?
Часами он вынашивал план мести, и вскоре у него на коленях оказалась пустая фляжка из-под вина. Но злость не давала ему захмелеть. Он уже придумал тысячу способов, как заставить страдать свою будущую нежеланную супругу. И – самая сладкая месть – он не станет убивать Дугалда Фергюссона, а возьмет его в заложники и каждый день будет докладывать ему о том, как страдает его дочь. Очень плохо, что это не может быть его любимая дочь.
Гнев затопил его всего и даже звенел в ушах. Он не мог
