с какой ноги она начинает двигаться… И она сдохнет. – Айзик усмехнулся. – Нет чувств у музыканта, когда он играет. Ты смотришь со стороны, и видишь, как он вскидывает голову, как полузакрыты его глаза, будто он парит, оторвавшись от инструмента… Ложь. Внутри музыкант холоден как глыба льда. Понимаю, тебе трудно понять. Я и сам не до конца не понимаю, как это происходит. Я одновременно погружаюсь в музыку, и в то же время, мой мозг четко фиксирует: здесь надо прибавить вибрации, здесь усилить звук, а здесь, – туше… А когда идет технически трудное место? Думаешь, музыкант отдался поэтике пассажа? Нет, он напряжен, он трудится. Когда я играю сложный пассаж, эти все сотийе, стаккато, спиккато в быстром темпе…У меня пот стекает по спине. А ты говоришь, – чувства.
– Гребаный в мот! – выругался Геннадий. – И это жизнь… Столько учиться! И играть перед кабанами в вонючей «Луизиане Джонстон». И это ты называешь востребованной профессией?
Фридман пожал плечами.
– Гребаный город, гребаная страна, гребаная жизнь… Где человек с консерваторским образованием вынужден пиликать перед дерьмом. И обороняться смычком от падлы в милицейской форме… Будь оно все проклято… Все, все, до последней капли…
Савельев налил и выпил молча.
– Знаешь, Айзик, иногда я ощущаю такую ненависть к этой стране, что мечтаю… Быть бы летчиком, пробраться в бомбардировщик и направить его с атомными бомбами прямо на Москву… На самый Кремль. Или, если не долечу – на этот наш гребаный город. Уничтожить все, пусть даже с собой… У тебя, надеюсь, такого не бывает…
Фридман не успел ответить: раздались звуки музыкальной заставки к передаче «Час Пик».
Друзья замолчали, синхронно повернувшись к телевизору. Сюжет шел за сюжетом, но их черед не наступал.
Наконец ведущий сказал:
– Некоторое время назад одна из городских программ уже показывала репортаж из двора дома номер тридцать три по улице космонавта Юрия Гагарина, где жильцы борются с новым строительством. Сегодня мы предлагаем вам еще один видеосюжет. Он непрофессиональный, но это не уменьшает его значимости.
Геннадий протянул руку и включил запись на заготовленном Фридманом видеомагнитофоне.
Но внезапно пошел блок рекламы.
После которого в «Час Пик» обратился к теме некачественных китайских игрушек.
Все-таки они смотрели передачу до конца. Геннадий несколько раз звонил своему бывшему другу на сотовый, но аппарат оставался отключенным от линии.
Наконец время «Часа Пик» истекло, и по экрану равнодушно побежали заключительные титры.
Стало ясным, что эту схватку они проиграли полностью.
4
На следующий день они опять сидели вдвоем.
Только оба оставались оба трезвыми: Савельеву предстояло дежурство, а Фридман по случаю субботнего дня вечером играл в «Кармен-сюите».
Геннадий злобно прихлебывал чай, очевидно мучаясь невозможностью
