пока, дорогой! – восторженно пропела она, грациозно помахав наманикюренными пальчиками.
– Всего хорошего, любовь моя, – сказал Маркел, обращаясь не то к ней, не то к её пятой точке, которую он проворно шлёпнул, пока ещё не успела она исчезнуть в сужающимся дверном проёме. Таким образом, избавившись от красотки, он забрёл на кухню и белое молоко тягучим, причудливым узором перемешалось с тёмной нугой крепкого кофе, чей ароматный дымок переплёлся с восхитительной музыкой и каким-то завораживающим голосом в аккордах которого отображалась вся Россия, до последней её берёзки: «Контрреволюция наехав на нас, довела до больницы, вырос живот. Рокенролл – стёрт, я, учусь играть джаз, но меня рвёт – полный рот нот…»2
За белой изгородью изящного стола, Маркел вдыхал в себя поэзию излюбленной дождливой песни, запивая её ноты сладким кофе.
«Что ж, теперь не грех и родную редакцию навестить!», – припомнил он, когда последние слова и аккорды «Контрреволюции» отзвенели над ним, неслышно растаяв на дне опустевшего бокала. Набросив на плечи кожанку и подцепив компактную мужскую сумку, Сердобов собрался безвозвратно уйти.
– Ах да, чуть не забыл… – спохватился он, когда взгляд его упал в раскрытый экран ноутбука. Поскребя мизинцем ушную раковину, Маркел стёр медоточивые строки похвал, посвящённые своей неотразимой любовнице, набрав несколько не самых лестных предложений о ней…
– Правда дороже славы! – проронил он, беспощадно отсылая всё написанное в безбрежную степь интернета и осиротело закурив, вышел из своего уютного дома. Будто оживший из пропетых стихов, дождь печальной мелодией застучал по плечам Сердобова, благоухающим листьям яблонь и бардовой спине двухместного спортивного автомобиля из Бремена.
– Привет, народ! В эфире «Мост радио», с вами, как всегда, ваш позитивный ведущий Дмитрий, и я говорю вам друзья – жизнь прекрасна! – с ликованием воскликнуло автомобильное радио, так словно бы все обездоленные, сломленные и несчастные люди разом умерли, никого более не смущая своим неудобным существованием. – И я мечтаю дорогие друзья, чтобы вы, чем бы не были заняты в эту минуту, прямо сейчас позвонили мне и рассказали, что такое, по-вашему жизнь и как вы её любите! – с восторгом проговорил бодрый ведущий, назвав номер служебного телефона и звонок немедленно раздался в эфире. – А у нас звоночек, дорогие, друзья! – восхищённо просветил Дмитрий. – Алё, здравствуйте! Итак, скажите нам, пожалуйста, что же такое жизнь? – торжественно попросил он.
– Жизнь – скверное дерьмо, отвратное, гнусное и вонючее, такое же, как вся твоя передача, Дмитрий, – безмятежно поделился прокуренный голос Сердобова и в студии настала изумлённая тишина. – А, теперь, позволь я объясню тебе почему это так… Ты не против, Дмитрий? – вежливо отозвалась в этом гробовом безмолвии просьба Маркела, но связь мгновенно и умышленно оборвалась. – Всё-таки, ты против, сукин ублюдок… – сумрачно догадался выброшенный из эфира смутьян.
– Э-э-э… Дорогие радиослушатели дабы
Строки из песни группы ДДТ. Контрреволюция
