провести до цистерны?
– Это он об этом тебе сказал?
– Нет, ничего он мне не говорил. Да с ним вообще бесполезно разговаривать, все равно не поймешь, что к чему! К тому же какое мне дело! Ну я пошел. Всего наилучшего, коллега…
Повозка покатилась под гору.
«Метров тридцать или сорок! Да это стоит бешеных денег… Просто так такие деньги не потратишь! Он, верно, надул меня!» – С этими мыслями он продолжил сажать дольки чеснока, кончиком башмака присыпая их землей.
«А может быть, узнав о наследстве, он уже однажды побывал в Розмаринах… Спрятался и увидел, как мы заделываем родник… Пока он делает вид, что ничего не знает. А потом пригласит меня и скажет: „Коллега, смотрите-ка, что я нашел“. И покажет мне ручеек, из которого течет как из пожарного шланга. А потом поднимет с земли ту самую деревянную затычку и спросит: „А кто вбил эту затычку? Кто задумал похитить у меня мой родник? Ты, Уголен, подонок, каких мало, я сейчас все расскажу жандармам!“ Только этого и не хватало!»
Бросив в землю еще несколько долек чеснока, он вполголоса добавил:
– Нет, нет, это у меня сплошная игра воображения. Все намного проще: мать рассказала ему о роднике, он его восстановит и никогда не уедет отсюда. С водой да с такой землей – воткнешь подпорку для помидоров, а через неделю можешь спать себе под ней в теньке! У него клубника будет размером с фонарный шар, тыква с колесо повозки, оливки не меньше абрикосов и всякие обширные планы. А моим гвоздикам ничего не светит!
Он еще немного поработал и вдруг решил:
– Я должен увидеть эти трубы. Лучше сразу во всем разобраться.
Отбросив грабли, он побежал к конюшне, где стоя спал мул Лу-Папе.
К осуществлению своих, скорее всего несбыточных, планов Жан Кадоре подошел с неукротимой энергией и подготовился с большим тщанием. Склонные к мечтательности люди по своей целеустремленности и выносливости порой не уступают умалишенным.
Перед ним на коньке крыши лежал «Самоучитель кровельного дела». А он, босой, с мастерком в руке и распухшим от осиных укусов глазом, скреплял штукатуркой старые черепицы.
Время от времени, перегнувшись через край водосточного желоба, он спускал вниз на веревке ведерко из-под варенья, а девочка наполняла его раствором.
Несмотря на несерьезность имеющегося у него инвентаря, он уже привел в порядок половину крыши и очень гордился своей работой, как все те, кто в один прекрасный день обнаруживает, насколько интересно и отрадно заниматься ручным трудом.
Он в очередной раз подсчитывал, сколько черепиц ему не хватает, как вдруг увидел направляющегося к дому огромного, кожа да кости мула, навьюченного двумя большими плетеными корзинами. Следом за этим живым скелетом плелся Уголен. Остановив мула перед террасой, он весело крикнул:
– Мой вам привет, господин Жан!
– И вам привет! – ответил горбун.
– Взгляните-ка сюда! – Уголен вынул из мешка продолговатую провансальскую черепицу, судя по всему старинную,
