кандидата наук долгим взглядом:
– Такого еще никто никогда не делал, – профессор Кардозо слукавил, – и вспомните институтский курс анатомии, – хирург покраснел, – невозможно пересадить только связки, речь идет о трансплантации трахеи вместе со щитовидной железой, что дело далекого будущего, – повреждения в голосовых связках Матвеева Давид восстанавливал с помощью мощного микроскопа:
– В Аушвице стоял такой, работы цейсовских мастеров, – он потянулся за бутылкой армянского коньяка, – в Аушвице я пересаживал трахею, но операции заканчивались экзитусом, – Давид не собирался распространяться о своем опыте таких вмешательств:
– Что было, то прошло, – он отсалютовал хрустальным бокалом собственному изображению на портрете Глазунова, – скоро у меня родится внук, и я займусь воспитанием мальчика.
Профессор составил в блокноте список имен. Он не хотел называть внука в еврейской манере:
– Пора оставить предрассудки, – Давид окутал себя сизым дымом сигары, – мальчик будет жить в Советском Союзе, ему нужно распространенное имя, – ему нравилость имя генсека:
– Профессор Леонид Мендес, – пробормотал Давид, – звучит хорошо, – он хотел еще и внучку:
– Можно попробовать провести зачатие в пробирке, – он покачал почти не поседевшей головой, – но Маргарита не согласится на забор яйцеклеток. Хотя кто ее будет спрашивать? Снотворное работает отлично, а вмешательство в данном случае не занимает и часа.
Подвинув к себе инкрустированный янтарем телефон Давид набрал внутренний номер реанимационного отделения. Дежурный врач отрапортовал, что жизненные показатели товарища Матвеева стабильны и продолжают улучшаться:
– Он сильный человек, – удовлетворенно подумал Давид, – я сделал правильный выбор, его сын унаследует отличные гены. Хотя у 880 они тоже отменные, парень, кажется, никогда не сдается, – товарищ Матвеев выжил только благодаря вовремя зазвучавшей сирене:
– 880 разорвал бы его на куски голыми руками, – усмехнулся Давид, – кстати, надо позвонить начальнику охраны, – он зевнул, – но зачем, теперь все в порядке, – за окном, выходящим на потемневшее море, виднелись дальние просверки молний:
– Осень начинается, – хмыкнул профессор Кардозо, – сейчас будет штормить. Но наш аэродром работает бесперебойно, мы никогда не отрезаны от большой земли, – в разговоре с товарищем Котовым он поинтересовался, собирается ли старый знакомец приехать на остров:
– Попозже, – услышал Давид, – когда товарища Матвеева можно будет транспортировать. У меня есть дела здесь, – Давид не стал спрашивать, где находится товарищ Котов, – а в ваших владениях все под контролем, – 880 перевели в строго охраняемый карцер в особом крыле Института. Давид ткнул окурком сигары в массивную, тоже мраморную пепельницу:
– Мне надо отдохнуть. Женщина, – он
