была пуста. Лишь тишина, если не считать привычного гула Великих Каскадов, наполняла её. Тангорл потёр виски, собирая свое сознание как стаю напуганных птиц. А он был напуган, да, определённо…
Кое-что было ему не по силам. Ну, почему сейчас?! – в очередной раз подумал он, – Почему вообще?
Всё это из-за неё, точно. И потерянный сон, и видения… Когда вчера Коспарх вернулся с Земли, Грейл сразу понял, что что-то неладно. Старый гном был один, и уже это было плохо. Не говоря о том, что за эти два дня он похудел на добрый десяток фунтов, постоянно вздрагивал, да и слов из него было не вытянуть. С горем пополам Коспарх всё-таки доложил о произошедшем, почти не паникуя, но в глазах его были страх и беспомощность, непонимание человека, заблудившегося в лесу и уже даже не пытающегося отыскать дорогу.
Тангорл поёжился, припоминая, как встретил гнома после путешествия: тот был слаб и абсолютно потерян, в ужасе и смирении перед судьбой.
Она отказалась прийти. Вернее, не прийти, а следовать их планам.
Явится сама. Если надумает. Жди теперь и гадай, как и когда – завтра или через сотню лет. Где появится? Что сотворит? Только Единая ведает…
О, Тень её забери! Страх и ярость взметнулись в Тангорле удушливой волной. И бессилие… И от этого было ещё страшнее. Беспокойство, неизвестность, невозможность ничего предпринять выматывали его день за днём. Нет! Нельзя позволить этому продолжаться.
Грейл с трудом отбросил мысли об эризингии. Начнем с малого, сосредоточимся на том, что есть.
Он стиснул зубы, кивнул сам себе, поплотнее закутался в накидку, распахнул одну из створок высокой двери и быстро пошёл направо по погружённому в полумрак широкому коридору. Глаза его горели синим хищным огнём.
***
Комнатка была маленькой и тёмной: ночью свет лун почти не заглядывал в длинное и узкое, как зрачок чотты, окно высоко на стене. Да и день не многое менял – шершавые чернильно-синие стены сливались с тенями, прятавшимися в углах, а высокий потолок словно уплывал куда-то в душном мареве.
Мебели здесь было немного, но, как ни странно, довольно добротной: широкая и крепкая кровать, застеленная грубым, но не изношенным бельём, круглый высокий столик под окном с парой не слишком чистых металлических мисок, два прочных деревянных табурета, небольшой стеллаж с брошенной на одной из полок раскрытой книгой. На полу под ним лежала кучка терракотовых черепков, горсть почти высохшей земли да какой-то увядший изломанный кустик.
С кровати раздался глухой стон.
Человек лежал, уткнувшись лицом в подушку, грязные русые волосы рассыпались по светлой ткани, выбившись из узла на макушке. Периодически тело в зеленовато-бурой рубахе пронзала судорога. Слышался стон, и мужчина снова затихал, стискивая руками простыни. На правой кисти недоставало двух пальцев – вместо них была толстая корка запёкшейся крови
