орды фашистов рвутся к Москве. Остановить и опрокинуть смертельного врага!»
Но враг не останавливался. На политинформациях матросам говорили: «Положение на фронте ухудшилось. Бои идут под Вязьмой, Брянском, Калинином». Каждый день появлялось новое направление.
Ночью, когда затихал шум города, в морозном воздухе явственно слышалось дыхание близкого фронта.
В одну из таких ночей Сомин был начальником караула. Сидя за столиком в караульном помещении, он писал письмо. Только вчера пришло первое письмо от родных.
«Они считают, что я на фронте, волнуются, – думал Сомин, – а я сижу в теплых казармах и до сих пор еще не видел передовой. Наверно, родителям приходится труднее, чем мне. Как они там, на Урале? Отец в третий раз просился на фронт, несмотря на то что ему под шестьдесят. Не пустили. Мать пишет: „Здорово бушевал“, но пришлось остаться на заводе начальником цеха. А мать, конечно, вместе с ним. Всегда вместе, с тех пор как повстречались в девятнадцатом не то под Вапняркой, не то под Каховкой. Мама, наверно, была очень красивая тогда. Таких теперь и не встретишь, конечно не считая Маринки. Она даже слишком красивая», – думал Сомин. Ему казалось, что все, кто знает Маринку, должны быть влюблены в нее.
С Мариной Шараповой его познакомили на стадионе. Она была в белой майке спортобщества «Медик», в синей, под цвет глаз, косынке на выгоревших светлых волосах. Володя проводил ее домой просто потому, что было по дороге, а потом он долго жалел, что не попросил разрешения зайти. В другой раз они встретились случайно на Сельскохозяйственной выставке. Маринка обрадовалась не меньше Володи. У них нашлось множество тем для разговоров, и хотя Маринка была влюблена в свою будущую специальность – она мечтала стать хирургом, – ее интересовали и спорт, и Большой театр, и стихи Блока, и картины Кончаловского. Володя чувствовал себя рядом с ней неучем и увальнем. Они были одного возраста, даже родились в один и тот же месяц: Володя – 20 декабря, Маринка – 16-го, – но она училась уже на третьем курсе. Поступила прямо из девятого класса, сдав экзамены за десятилетку и выдержав конкурс. То, что Маринка на два курса старше его, очень смущало Володю, но она не придавала этому обстоятельству никакого значения.
Всю зиму они вместе ходили на каток каждые вторник и пятницу. Володя заходил за Маринкой в клинику на Пироговскую. Однажды вслед за ней вышел высокий мужчина в бобровой шапке и белых бурках. Нетрудно было догадаться, что это ее отец. Вначале Володя смутился, но профессор Шарапов оказался очень простым, веселым человеком. Он даже обещал сходить как-нибудь вместе с ними на каток, но так и не собрался. Вот в шахматы сыграть с ним довелось несколько раз, и всегда Володя проигрывал, хотя у себя на курсе он считался одним из лучших шахматистов. Маринка стояла за его стулом и шепотом давала советы, а Константин Константинович говорил, что именно из-за этих советов Володя проигрывает.
Худощавый, с бородкой клинышком, легкий и подвижный для своего возраста, профессор Шарапов сразу понравился Володе. Когда он смеялся, то снимал пенсне, и все замечали, что у профессора
