в порядке.
Увидев вдали «эмку» командира дивизиона, Будаков приказал остановиться, выскочил из кабины и четко доложил:
– В колонне потерь нет. Я повернул назад одну установку, чтобы подавить минометы. Остальные машины пошли за мной, вопреки вашему и моему приказанию. Кроме того, я услышал длинные очереди автоматической пушки. Бесполезная стрельба. Даже при наименьшем прицеле…
– Понятно! – отрубил Арсеньев. – Что произошло с первой автоматической пушкой? – спросил он Земскова.
– Товарищ капитан-лейтенант, Сомин – молодой командир орудия, впервые попал под обстрел. Думаю, он растерялся, а потом овладел собой и в запале решил подавить немецкие минометы.
– Находящиеся за обратным скатом? Вы тоже считаете, что это возможно для автоматической тридцатисемимиллиметровой пушки?
– Нет, не считаю.
– Лейтенант Николаев, лейтенант Рощин!
– Есть! – Николаев шагнул вперед.
Гнев медленно сползал с лица Арсеньева.
– Командиру первой батареи и начальнику разведки объявляю благодарность.
Арсеньев был рад, что есть все же кого похвалить. Рощин проявил вполне уместную решительность, а Николаев показал, что в сухопутном бою умеет действовать не хуже, чем на палубе. Капитан-лейтенант отпустил командиров.
Земсков пошел к своим орудиям и отозвал в сторону Сомина:
– Попало мне из-за тебя от командира дивизиона. Говори честно, испугался?
– Испугался, – признался Сомин.
– Ну а потом? По какой цели стрелял? Снарядов двадцать сжег попусту.
Сомину было очень стыдно. Он стоял потупившись, разрывая снег носком сапога.
– Хотел накрыть минометы? Они же за обратным скатом. Но у тебя пушка, а не гаубица. Не может она вести навесный огонь! Вот что, Володя, – добавил Земсков уже другим тоном, – ошибки бывают у каждого. На первый раз прощается, но сделай вывод: надо учиться артиллерийской грамоте. Серьезно учиться, независимо от обстановки. Что, орудие вычистили?
– Чистят.
– Хорошо. Учти, вечером отсюда уходим.
4. Маринка
К вечеру повалил снег и сразу потеплело. Бойцы снимали подшлемники. Рощин снова сменил полушубок на шинель. Машины двигались по хорошей дороге, укатанной частями, прошедшими к фронту. Сомин опустил стекло кабины. Ландшафт показался ему знакомым. «Вот этот домик у мостика и забор, выступающий буквой „П“, деревянная церквушка с кирпичной пристройкой. Где я все это видел?»
– Иван, ты бывал в этих местах? – спросил он Гришина.
– Не, я – курский, товарищ командир.
Шоссе раздваивалось. Колонна пошла влево, огибая рощицу, и, когда за ней обнаружился поселок с двумя водокачками, стоящими друг против друга, Сомина осенило: «Да ведь
