известность после этой самой её свадьбы, клятвенно пообещав приехать и заняться с нею тем, в чём она сейчас мне отказывает…
Удивительно ли, что я питал, питаю и буду питать к идейным девственницам особую неприязнь. По мне, это низменные души, хладнокровные приверженцы брака по расчёту, торгующие своими пресловутыми целками на матримониальном фондовом рынке. Почему фондовом? Да потому что сделки они предлагают исключительно фьючерсные, со стопроцентной предоплатой. Вот они-то и есть сущие бляди. А те, кого по традиции так называют, просто честные давалки, даже если дают за деньги… Хотя, справедливости ради, надо признать, что одна из этих расчётливых особ меня очень даже позабавила. Во всех смыслах. Но об этом расскажу позже, когда речь у нас зайдет об анусах и анальном сексе. Так что не капай раньше времени слюной, читатель, и не забегай вперёд – поперёк батьки-автора в жопу пекла…
А сейчас мы плавненько вернёмся к последним классам моей последней школы. Надо сказать, моя тогдашняя эротическая жизнь была не сахар, ибо изобиловала обломами. То есть шла естественным чередом, поскольку юнцу пятнадцати и тем более шестнадцати лет требуется уже нечто посущественнее петтинга – если, конечно, он успел поднатореть в оном в детском и подростковом возрасте, а я успел… Но увы, эротическими воспоминаниями сыт не будешь. Во всяком случае в молодости. В старости – иное дело. В старости даже о любовных обломах вспомнить бывает приятно. Взять хоть такой, случившийся у меня с одной моей новой одноклассницей по имени Ира (кстати, с этими иринами, равно как и с их производными – всякими там ирэнами, ираидами и ириадами мне никогда не везло). Было это в период участившихся по причине полового созревания вечеринок, которые не всегда происходили по вечерам, чаще днём – когда родители бывали на работе. Уединился я с этой Ирой в комнатке хозяина вечеринки, уложил на кровать, склонился над ней с вполне определёнными нежными намерениями, и вдруг эта особа прокурорским тоном заявляет, что ежели я только попробую ей поцеловать, она немедленно выброситься из окна четвёртого этажа, на котором, собственно, и находилась приютившая нас квартира. Я, разумеется, тут же передумал целовать и осведомился насчет её реакции, если потрогаю её в некоторых местах. – Руками? – уточнила она. – Вперемешку, – ответил я. И пояснил: грудь и шейку губами, бёдра и то, что между ними – руками. А целовать её в губы – ни-ни! Ты мне слишком дорога, чтобы из-за такого пустяка соскребать тебя с асфальта. Опять же в доведении до суицида могут обвинить. Тебе-то что, ты будешь в благоустроенном гробу припудренной лепёшкой нежиться, а мне на киче париться? – Её смех почудился согласием, но в итоге оказалось, что не полным: кроме шейки губами и груди руками, ни шиша не обломилось. Даже французские стихи не помогли, не говоря уже о русских… Увы, этот конфуз (пролёт, прокол, облом – как ни назови, суть не изменится) оказался далеко не единственным в очередной моей новой школе в новом городе…
Итак,
