с постоянным желанием заботиться о своей женщине, чувствовать себя ее защитником, опорой. И только бы чаще слышать ему, что он особенный для нее. Потому, мол, и прожито с ним немало лет. Ведь минувшие годы или – бери шире – жизнь обязывают держаться друг за друга, понимать друг друга, беречь, в конце концов.
Но вернемся опять к моим героям. Про соседские покупки да обновки говорила жена Петра, я уверен, затем, чтобы побольнее мужа зацепить. Ну завело ее, когда из-за безденежья не смогла детям чего-то купить. Вот и выплеснула наболевшее на своего молчуна терпеливого: у соседок, мол, вон мужья какие! Добытчики! А ты кроме деревяшек своих думать ни о чем не хочешь…
Во время одной из наших с ним посиделок в мастерской с утешительницей Петр, прервав вдруг свой сбивчивый, с пятое на десятое, монолог о делах службы, о политических и государственных проблемах, неожиданно заговорил о последней встрече своих родителей. Отец его, которого я редко трезвым видел, слег в больницу. Через день-два пришла к нему жена с гостинцами, как водится. Муж к ней с постели не поднялся, сказал лишь: «Чего ты вдруг забеспокоилась? Раньше надо было…» И к стене отвернулся. А под утро следующего дня отошел.
Сосед мой помолчал немного и вновь стал рассуждать о чем-то. Мне же подумалось, что эпизод тот вспомнился ему не вдруг и не случайно. Видимо, его тогда, как и меня сейчас, озадачили последние слова родителя: «Раньше надо было…» С той поры и не идут из головы. Чего же хотел «раньше» от жены своей этот резкий, на мой взгляд, необщительный человек? Кто теперь скажет?
Помнится, если на лавке у подъезда он сидел выпивший, мало кто из соседей по дому присаживался рядом поговорить. Во дворе он ни с кем не скандалил. Но хмурый взгляд его был так тяжел и мрачен, что все спешили пройти мимо. И вот этот угрюмый человек, оказывается, жизнь свою прожил в ожидании какого-то участия, понимания, внимания к себе. А с него всегда чего-то требовали. На работе – выполнения плана. А дома?.. Да каждый мужик рассказать сможет, чего только от него не требуют дома… Вот слово теплое сказать забывают.
Высказал я Петру свои соображения на этот счет, посетовал на женское невнимание и равнодушие, а он словно ждал моих слов, сразу же с пол-оборота и завелся.
– Я тут прочитал в журнале, в «Знамени» или в «Звезде», за какой год, не помню, статью любопытную испанца одного. Хосе какого-то. О любви. Читал? Нет?
Я пожал плечами: не помню, мол.
– Сейчас найду, – Петр сунулся в угол, к стопкам разных толстых журналов, которые я, было время, ежегодно выписывал по два или три сразу, а потом снес в подвал к соседу. В квартире места уже нет, а выбрасывать жалко… Да и забыл про них.
– Забавные, надо сказать, мысли испанец высказывает. – Петр присел перед стопками, выискивая нужный номер. Видимо, давно прочел и заложил его другими.
– Да скажи своими словами, – попросил я его, боясь, что поиски затянутся надолго.
– Короче, по его мнению, – Петр отошел от стопок и
