с места. Как в омут с головой!
Конечно же, причины для отъезда были. Для оправдания своих поступков человек всегда найдет причины. Ведь и товарищи мои с пониманием отнеслись к такому решению: правильно, мол, делаешь. Если, дескать, есть такой шанс, используй, повезло ведь. А иные, прикрыв дверь моего кабинета, тихо-тихо делились: завидую, мол, тебе… Доверчив русский человек. Классик, правда, утверждал, что не любопытен и ленив… Но думал он о нас так лет полтораста назад. А мы до сих пор не задумываясь цитируем его, объясняя самим себе причины всех наших проблем.
Любим вспоминать и другое его изречение: «Черт догадал с умом и талантом родиться в России». Ну мыслимо ли фразу из частного письма А. С. Пушкина к жене сделать чуть ли не основой национального самосознания? Кто знает, может быть, кокетничал Александр Сергеевич с молодой женой, шутил, может быть, ерничал, печалился даже… А наши извечные претенденты на духовное лидерство выдрали цитату из контекста, из времени и вот уже более ста лет талдычат ее в дело и не в дело.
Беда еще в том, что и слушатели этих златоустов с согласием кивают головами: да-да, умны, мол, ко многому способны… Но ведь живем-то где? Видимо, я – из той же породы согласно кивающих. А вот когда вышел за порог с чемоданами и остановился перед автобусом, специально присланным за нами, чтобы отвезти в аэропорт, тут и возникла простенькая мысль: куда? зачем? Я же часть земли, страны этой, понятной мне, родной. Пусть неприбранной, изуродованной нами же, вечно спешащими в попытках облагородить ее, но моей. У меня не было обид на нее и не было к ней претензий. Я не лишним себя здесь чувствовал. Много ли она от меня лично требовала? Да ничего! Работать в меру сил, уважать людей, рядом живущих. Вот, пожалуй, и все. Скорее, я, мы постоянно чего-то от нее хотели и все считали, что мало она нам дает, не по нашим талантам и достоинствам.
Ехали мы в Ростовский аэропорт дорогой, знакомой издавна, с детства. Сколько ни бывал здесь, не думал, что вижу все, может быть, в последний раз. Степи эти, далекие перелески, донское взгорье с меловыми отрогами у Калача, овраги, балки, кустами заросшие, темные, сырые. Случалось, годами не попадал в эти места и не горевал. Знал, никуда им от меня не деться. Не сегодня, так завтра, через год-другой, а увижу. А теперь?..
Ехали долго. Было время и смотреть, и думать. Что гнало нас отсюда? Бог знает! Теперь среди этих печальных полей с далекими холмами под темными громадами предгрозовых тяжелых туч все причины казались пустяковыми. Тревога за будущее детей, стесненное жилье без надежды его улучшить, работа без оплаты у жены, а потом и потеря ею даже этого места – все кануло куда-то в эти часы долгой дороги. У одних ли у нас такие обстоятельства? Ценой ли потери отечества решать их?
– Что с тобой? – робко тронула меня за руку жена.
– Смотрю, – вздохнул я.
Перед самым отъездом, когда мы с добрым десятком провожающих вышли уже из подъезда и остановились у дверей автобуса и женщины, в голос отрыдав, вытирали глаза платками, у меня
