за книжка? – дядя Володя решил разрядить опять накаляющуюся обстановку в машине.
– Для художников, вот видите, как нужно рисовать лошадь, – Тёма протянул раскрытую книгу, где была нарисована лошадь и человек на ней.
– А… – кивнул дядя Володя.
– Дай, посмотрю, – Харлей выхватил книгу, захлопнул ее и прочел название: «Основы выездки и верховой езды».
– Отдай, придурок, – ловко выхватив книгу, Тёма забился с ней в самый угол.
– Оставь пацана, ты же старше, – рассудительно произнес дядя Володя, остужая моментально вскипевшего сына.
Харлей сжал кулаки жалея, что ему не удается накостылять этому парню, который явно все врет, а отец верит каждому его слову.
Тёма же читал главу о сборе лошади. Он долго вникал в суть этого слова «сбор», пытаясь понять, о чем хотел сказать Филлис, и наконец, понял. Сбор, это и есть та точка гармонии, при которой лошадь несет всадника, повинуясь невидимым глазу командам. А вот как достичь этого сбора, вот это была целая наука, и Филлис начинал объяснять это с начала, с момента, как он покупал еще незаезженную лошадь и постепенно начинал ее обучать. Тёма восхищался этим англичанином, который тратил годы жизни, чтобы постепенно научить всему лошадь и придти с ней к гармонии. Еще он узнал, что лошадей работают. Именно работают, и в это слово входит все: почистить лошадь, поседлать, поездить на ней, обучая и потом расседлать, все это объединяло слова – работа. Он хотел работать лошадей, вот так правильно из года в год, идя к результату.
Он еще раз перечитал слова Филлиса, ставшие для него целью, которую он обязательно достигнет: «Если ездоку удалось достигнуть такого совершенства, то и он и лошадь сливаются в одно целое. Ездок до такой степени „входит“ в лошадь, что каждое ее движение мгновенно и непосредственно отражается в его мозгу, а каждое его воздействие на лошадь так строго соответствует данному движению и так точно выражено, что лошадь, инстинктивно ожидая его, поддается и мгновенно подчиняется ему. Сознание лошади подчиняется и сливается с сознанием человека. Движения лошади становятся отраженными и вызываются волей одного существа, волей ездока. Я не ошибаюсь, признавая такую гармонию человека и лошади идеалом». ***
Тёма верил словам англичанина, он тоже достигнет идеала.
***
На обед остановились в придорожном кафе. Судя по количеству припаркованных здесь фур, это было популярное место на трассе.
Столики стояли как внутри, так и снаружи. Дядя Володя здоровался с водителями, его многие знали, так же знали и Харлея, к которому обращались как к равному. А вот Тёму воспринимали как подростка, но он не обижался, только улыбался и поддакивал на приколы о втором сыне у дяди Володи. Это еще больше взбесило Харлея, который был явно не рад, что Тёмку причислили к их семье.
– Володь, тебе как обычно? – нависая над севшим за стол дядей Володей, промурлыкала пышногрудая официантка.
– Да, Оленька,
