глубокие сети свободной водыПопалась я так бестолково!..
И вовсе не рада свободе морской,
Мне жалко, мне страшно, мне плохо,
Когда океан уязвляет тоской
По каждому рыбьему вздоху,
Когда, отдавая живую руду,
В привычке смиренно-шелковой
Наивно сменяет волна на ходу
Зеленый наряд на лиловый…
Вспоминаю лов, рыбу, вываленную грудой из сетей на палубу, пронзительный запах огурца: так пахнет корюшка! Но Виктор любит волжскую воблу, которую время от времени мы ему посылаем.
Наверно, мы потому и выросли с братом высокими, что с нами в юности была Волга: в воде дети растут быстрее. В Украину почти не ездили: что мы, маленькие, чтобы молоком парным упиваться? Скучно…
Невероятно: совсем недавно так рвались в село Житне-Горы, лета дождаться не могли, и вдруг – скучно. Сейчас понимаю, что вступали мы в особый возраст, не зря его называют переходным. И пока длится этот переход, из жизни временно изгоняется сказка. Или сама уходит, чтобы непременно вернуться – необиженной и верной. Вернулась сказка и к нам, ходит рядышком, позванивает в луговые колокольчики, чтобы мы в своей взрослой высокости оглядывались и оглядывались на дорогое и – увы! – минувшее…
Волга – это была юность. В то время еще существовала песчаная коса – прямо посередине реки, туда бегали юркие речные трамвайчики, билет стоил пятачок. С раннего утра до золотой вечерней зари мы – на косе. Там все друг друга знали: Илья был лучшим волейболистом, Катя – первой красавицей, а Сеня Зык за деньги учил играть в преферанс. «Зыком» Сеня называл себя сам:
– Это в тюряге я был зэка, а теперь я Сеня Зык!
Был он маленьким и белобрысым, в веснушках, я не верила, что ему под тридцать. Как-то он сказал мне:
– Слышь, чернушка с макушкой! Хлеб не жри, красивой будешь.
Я действительно перестала есть, и не только хлеб, но мама быстро из меня пляжную дурь выбила – в прямом смысле, это она умела.
На пляже учились играть в волейбол, не играть – летать! Таня и Валя Тарабрины подбирали и приносили мячи, упавшие далеко в песке или на воде, а я металась в мальчишечьем волейбольном кругу длинноногой быстрой птицей – и во сне снилось, что летаю в обнимку с мячом. А брат побивал всех в шахматных турнирах. На косе ведь они тянулись целыми днями, причем играли солидные дядьки. Один сказал Вите, чтобы осенью тот пришел в городской клуб на улицу Советскую. Брат ходил туда потом много лет, даже был чемпионом города.
Волга неповторимо пахла рыбой и чистой водой, промывая нас с головы до ног так, что кожа атласно скользила под моими руками, когда я закрывалась по ночам в ванной и рассматривала себя со всех сторон, потаенно вздыхая по чему-то неведомому, непонятному, приближающемуся… Как давно, как легко миновала юность! Во всех своих книгах я всегда публикую свою раннюю поэму «Сказка о юности»:
Во времени во тридесятом,
В краю воздушном и веселом,
Где зимы с веснами качались
На смуглых солнечных качелях
И где влюбленный тихий мальчик
Дарил
