областной ветлаборатории. Женат, имею дочь».
В личном листке по учету кадров диковинные по нынешним временам вопросы: участвовал ли в оппозициях, подвергался ли репрессиям за революционную деятельность, служил ли в войсках белых правительств, был ли в плену? Листок древности потрясающей, на сгибах бумага чуть ли не рассыпается, чернила почти выцвели, но разобрать написанное все равно можно. Особенно впечатлила меня маленькая деталь: в графе о семейном положении – сведения только про маму и меня, брат еще не родился…
В каждом слове, в каждой строке – огромная, длиною в столетие, русская эпоха. Она уже прожита всеми жившими тогда – и мною в том числе. Лучшие из соотечественников – великие, талантливые, выдающиеся личности – известны всему миру. А мой отец, моя мать? Они тоже великие: они захотели остаться жить на страшных росстанях человеческого бытия, и сегодня я могу взять в руки эту, например, справку-благодарность от 10 июля 1945 года и прочесть: «Выдана майору ветслужбы Бойко Михаилу Кондратьевичу в том, что он является участником боев в марте 1944 года за овладение городом Николаев в составе войск 6-й армии. Приказом Верховного Главнокомандующего Маршала Советского Союза товарища И. В. Сталина от 28 марта 1944 года всему личному составу войск за отличные боевые действия объявлена благодарность». Таких справок у отца четыре.
А мамина судьба? Я упрямо продолжаю цитировать документы, на этот раз автобиографию Валентины Андреевны Седенко-Бойко: «Родилась в селе Быково Сталинградской области 1 ноября 1919 года в крестьянской семье. После смерти отца в том же году семья стала батрачить. В 1931 году переехали в Сталинград, я окончила десятилетку и Сталинградский медицинский институт. Мобилизована в Красную Армию 2 февраля 1943 года, закончила войну в звании капитана медицинской службы в апреле 1946 года, вышла замуж за Бойко Михаила Кондратьевича и находилась с ним в Румынии до его демобилизации. На родину вернулись в феврале 1947 года. Дочь Татьяна родилась уже в Советском Союзе 15 июня 1947 года, сын Виктор – 19 мая 1949 года. Работала в Сталинграде в госпитале для военнопленных, в сталинградских больницах. Награждена орденом Красной Звезды».
И еще один документ – пожелтевший от времени чистый лист бумаги со штампом полевой почты № 93790 в верхнем левом углу, с гербовой печатью на месте, где обычно ставится подпись. Бланк похоронного извещения. Повторяю: на листе – никакого текста. Почему мама так долго хранила этот листок? Подлинник войны? Бумага хорошего качества, она даже сохранила блеск. На месте даты только это:__________194__г. Бумага терпит этот прочерк не одно десятилетие. Терпели военный прочерк в своих судьбах и миллионы людей, еще как терпели… И нам велели.
Я уже говорила, что мы жили неподалеку от дар-горского кладбища. Похоронные процессии тянулись со всей Дар-Горы, и через дыры в заборе мы, дети, наблюдали, как проплывали мимо нашего дома венки, портреты, цветы, ордена на подушечках, крышка от гроба, а потом и сам гроб, и все
