выдвинувший меня в ряды первых учениц, лично не приложив к этому никаких усилий. Они сочли мою известность незаслуженной и для себя обидной.
Oднажды после окончания уроков мои подруги поджидали меня за воротами школьного двора.
-Лида, сколько у тебя будет переэкзаменовок в этом году? Мы подозреваем, что много. Ха, ха. Это испортит твои каникулы. Придется сидеть и готовиться, ведь ты целый год ничего не делала. - Они засмеялись.
-Ох, не завидуем мы тебе. Вместо того, чтобы ездить загород, купаться, гулять по лесу, ты будешь корпеть над книгами и решать задачки. Тебе грозят переэкзаменовки по химии и арифметике. Это уж точно.
Девочки смотрели на меня с притворной жалостью, которая в любую секунду могла обратиться в насмешку.
- Перестаньте! – закричала я. – Откуда вы знаете? Учительница ничего мне не сказала, а вы уже обсуждаете мои отметки.
В этот момент я догадалась, каким образом они смогли узнать о моих переэкзаменовках. Мама одной из девочек работала учительницей в параллельном классе, и конечно учителя обсуждали своих подопечных.
Не став больше их слушать, я пошла домой, стараясь не обращать внимания на торжествующий смех за моей спиной.
Сколько лет прошло, но попрежнему воспоминание о том эпизоде мучительным образом отзывается в моей душе; не забыла я оскорбительных слов, издевательского смеха и злорадных лиц моих подруг. Почему мы так жестоки друг к другу? Кто от этого выиграл?
Я вернулась домой расстроенная и принялась размышлять. Нужно было прийти к какому то решению, главное: ни в коем случае не допустить переэкзаменовок. Во первых, это было унижением, во вторых, каникулы будут безнадежно испорчены. В третьих, друзья моих родителей перестанут меня уважать.
Бабушка по моему лицу заподозрила что то неладное, но не решилась мне задать вопрос. А я намеренно не обращала внимания на ее покашливание и сопение, выдававшие обиду. Обычно я от нее ничего не скрывала, но тут у меня были причины молчать. Я решила дождаться мамы. Мы молча поели, и я села за рояль. Бабушка тихонько вошла в комнату, присела на диване и слушала, как я играю. Ее присутствие меня раздражало, я порывалась попросить ее выйти, но не решалась.
Очевидно, что без маминой помощи мне не миновать переэкзаменовок, и это означало, что придется ей признаться и рассказать, в какой я очутилась ситуации, в том, что ничего не делала в последние два месяца, что притворялась, что выполняла домашние задания. Все было неправдой.
Как обычно, мама вернулась поздно, вошла в комнату, взглянула на бабушку, которая дремала на диване. Я перестала играть и все ей честно рассказала, начав с замечаний девочек, не упуская описания издевательского смеха. Тут я всхлипнула. Бабушка проснулась и внимательно слушала. Обида на несправедливость, на пережитые унижения меня переполнила, я уже не думала, что во всей ситуации была и моя вина, и этот эпизод начал приобретать космические масштабы,
