style="font-size:15px;"> – иногда пыталась уколоть его палкой с заострённым концом – и тогда Псевдоаркаша, уворачиваясь от палки, с громким победным хрюканьем катался по клетке.
Иногда сам Псевдоаркаша, чтобы потешить себя и публику, устраивал омочения, называемые им омовениями. Об омовении им объявлялось заранее громкими ликующими криками. Когда собиралось достойное, по его мнению, количество зрителей, Псевдоаркаша вставал и устраивал омочение; иногда, впрочем, ему было лень вставать, и он устраивал омочение сидя и даже лёжа.
– Подруга, не хочешь ко мне? – подмаргивал он бывшей Лжеганге.
– Не хочу, – отвечала бывшая Лжеганга. – Ты недавно омочился, и от тебя дурно пахнет.
– А ведь когда-то хотела, – напоминал, подмаргивая, Псевдоаркаша.
– Вы обознались, – отвечала бывшая Лжеганга, – я хотела вот его, – и она указывала на одного из Зомбинов.
Тут же по её указанию колымага останавливалась, и бывшая Лжеганга под язвительные Псевдоаркашины аплодисменты и улюлюканье шла прогуляться со своим избранником в придорожные кусты.
Павел нагнал их у самого Квамоса. Он лично рассказал Аркаше о самозванце и одержанной над ним трудной победе и о Лжеганге, которая стала с мягким знаком, а ведь была совсем без.
Аркаша поблагодарил Павла за проделанную работу, подарил очередное издание своей автобиографии и отправил отдыхать. После этого Аркаша распорядился вкатить клетку. Клетку вкатили, открыли дверцу.
– Выходи! – приказал Аркаша.
– И не подумаю, – нагло отвечал Псевдоаркаша. – Мне здесь нравится. А если тебе надо – сам и выходи.
– Выходи, самозванец! – повысил голос Аркаша. – Я буду судить тебя своим самым справедливым судом.
– И вот твоя благодарность, – сплюнул Псевдоаркаша. – А ведь это я способствовал твоей популяризации в массах, я наделил тебя естественными руссконародными чертами, я лишил твой образ засушенной мумиеобразности. Кем бы ты был без меня, без моего подвижничества? Просто писашкой – фигуркой, положительной до безобразия и потому глубоко противной нашему народу. Впрочем, если хочешь компенсировать ущерб, нанесённый твоей сусальной личности, я готов разрешить тебе месяцок поработать псевдомной, но на вознаграждение не рассчитывай – на содержание я тебя не возьму, ты не в моём вкусе.
– Кто ты, как зовут тебя? – спросил Аркаша, весело рассмеявшись: Псевдоаркашина речь ему очень понравилась, в отличие от самого самозванца.
– Белладоннин я, Игорь Батькович, – нехотя ответил Псевдоаркаша, озадаченный весёлым Аркашиным смехом.
– Ну что же, – помедлив, сказал Аркаша, – живи, Игорь Батькович Белладоннин. Живи, но помни, – и строго погрозил кому-то незримому пальцем.
И я живу. И помню. И пишу.
Аркаша же меж тем распорядился ввести Лжегангу. Ввели Лжегангу. Не без удивления Аркаша опознал в ней Виталию.
– Снимать штаны здесь? – спросила Виталия. – Или в порольной?
А
