свидания я выбрала белое платье с синими и красными полосками. Его еще в далеких 30-х годах XX века придумала Коко Шанель, разгуливая в матроске по пляжу. Под платье надела белоснежное белье, пахнущее лавандовым корнем, так как в комоде долгое время лежал атласный мешочек с ароматическим саше. Образ дополнили синие лаковые балетки на босу ногу и красная сумка.
Тот день был цветным. Цвет проявлялся во всем: в разговорах, паузах, в принесенных роллах и движении маршрутных такси. И постепенно я стала думать о Матвее тоже в цвете. В гамме огня, лета и спелых манго.
– Куда мы едем?
Матвей красиво разворачивался в сплющенном узком туннеле. Его рука сжимала мою ладонь, и легкое покалывание атаковало все нежные гладкие места, спрятанные под трусиками. Рука была очень теплой и передавала мне все, что ей удалось потрогать за день: виргинскую древесную массу кофейного стаканчика, чехол на руле из искусственной кожи, девичью шаль, которая упала в ландыши, две пары женских рук, шерсть терьера, похожую на волосы и фарфор солонки.
– Ты любишь суши?
Меня слегка кольнула схожесть вопроса.
– Обожаю. Наверное, потому что попробовала их позже всех, около года назад. Уже в городе был миллион японских ресторанов, уже люди сами дома стали готовить это блюдо, покупая нори, тофу и правильный рис Nishiki, Kahomai и Minori, а я все никак.
Матвей слушал меня с улыбкой. Я его умиляла некоей своей старомодностью.
– А я первый раз попробовал суши в Вене в 2000 году. В то время даже в Америке суши были популярнее, чем кока-кола. Мы с партнером ехали обедать, и он спросил, как я отношусь к японской кухне. Я ответил, что никак, потому что понятия о ней не имею. И тогда он пригласил меня в Yellow – паназиатский ресторан с пластиковым дизайном, который находился недалеко от мэрии в шестом районе Mariahilf. С улицы ресторан не впечатлял и напоминал гофрокартонный посылочный ящик, зато внутри был похож на все известные мне желтые блюда одновременно: омлет, тыквенный плов, чакин-шибори и морковные котлеты. В нем желтым было все – стены, потолки, столы и стулья. По вечерам, когда проходили закрытые вечеринки и выдвижные панели прятали окна, ресторан превращался в сваренное вкрутую яйцо.
Потом он отвлекся, пробежал глазами сообщения в телефоне и коротко позвонил Лине. Сказал, что занят, и подготовку к последнему звонку обсудят вечером.
– Так вот. Суши были превосходными, и я узнал, что обучаются этому мастерству около пяти лет. Два года идет на освоение риса, три – на понимание рыбы. Экзамен состоит из многих заданий, самое сложное из которых – взять, не считая, рис для одного суши. В руке должно оказаться ровно сто зерен риса.
– Не может быть!
– Так говорят.
– А еще это блюдо могут готовить только мужчины.
– Почему?
– У вас выше температура тела.
– Где?
Матвей засмущался или притворился смущенным.
– Вообще выше. Это влияет на качество готового продукта.
Мы зашли в «Сушию». Над головами висели
