нетерпеливо сдувал особенно непослушные пряди, которые падали ему на глаза.
И седины в этих прядях стало намного больше, чем до поездки лейтенанта в Гасконь – а может, это Жаку просто показалось?
Молодой человек остановился неподалёку, потому что не был уверен, стоит ли подходить, однако гасконец при звуке шагов тотчас же поднял голову.
– Ранняя пташка? – спросил с каким-то непонятным выражением. – Ладно, я… никак не могу заснуть, но вам-то, отчего не спится?
Как будто вам не всё равно, подумал Жак и всё-таки присел на краешек бревна. Спросил неприязненно:
– Зачем вы спрашиваете и что хотите услышать? Можно попросить вас говорить прямо? Потому что я устал, если честно, пытаться понять истинный смысл ваших слов.
Д’Артаньян медленно сложил бумаги; теперь он смотрел уже безо всякой насмешки:
– Что-то случилось? Я всего лишь спросил, отчего вы не спите.
– Ничего не случилось, – и Жак повторил уже рассказанную де Терриду ложь. – Скоро бои. Мне кажется, тут есть, отчего потерять сон.
– Ну да, – гасконец кивнул и замолчал надолго.
В профиль лейтенант напоминал хищную птицу, однако впервые д’Эстурвиль чувствовал себя настолько спокойно в его обществе. Почему-то он был абсолютно уверен, что именно сейчас командир не оттолкнёт его, и они, возможно, даже смогут по-настоящему поговорить.
– Хорошо, – сказал между тем д’Артаньян, – давайте кое-что выясним. Я знаю, что скверно поступил с вами. Что вы имеете полное право не только обидеться, но и вообще послать меня ко всем чертям…
– Я не собираюсь посылать вас ко всем чертям, – возразил Жак. – Я хочу… а впрочем, какая разница…
– Послушайте, – гасконец сорвал травинку, сунул её в рот, – я не лгал вам, когда говорил, что происходящее между нами для меня слишком серьёзно. Но вместе с тем… я не готов ответить на ваши вопросы.
– Что ж… – начал было кадет и тут же замолчал, потому что от разочарования горло вдруг забил тяжёлый горький комок.
Закашлялся, отвернулся резко.
– Д’Эстурвиль… – позвал его лейтенант. – Давайте поступим так. Давайте попробуем быть… если не друзьями, то хотя бы просто спокойно общаться. Потому что на войне нельзя по-другому. А вот когда всё закончится, и мы вернёмся в Париж… Возможно, тогда… если, конечно, вам по-прежнему ещё будут нужны ответы…
Лионец молчал, изо всех сил борясь с желанием пусть невзначай, но хоть на мгновение коснуться в ответ руки д’Артаньяна.
– Не надо, – тот совершенно верно истолковал возникшую напряжённую паузу. – Вы же должны понимать: мы у всех на виду.
Жак ничего не ответил, только вздохнул судорожно, и тогда лейтенант продолжил, но уже гораздо мягче:
– Да, вот ещё что. Я хотел поговорить об этом ещё в Париже, но тогда у нас с вами… не очень получалось разговаривать, верно? Так вот, война – это не только боевые действия. Возможны… разные странности. И то, что в другой
