с усами и в очках полнился благодарностью содержащемуся внутри живительному напитку – снова и снова один и тот же мужчина все с тем же благодарным выражением на лице.
Лукас пошел на Бродвей. Там еще что‐то могло работать.
Бродвей – словно игрушка ребенка-великана. Он мог бы послужить даром султану, увенчанному тюрбаном победителю, который отверг все прочие подношения, которому не в радость целые рощи, полные поющих механических соловьев, который зевает, глядя на золотые туфли, танцующие сами по себе.
Но на Бродвее магазины тоже были закрыты.
В этот час открытыми оставались только кафе, пивные и вестибюли гостиниц. Пройдя по Бродвею до самой Принс-стрит, он заметил на углу мальчишку, который что‐то предлагал прохожим. Мальчишка был постарше Лукаса и одет в лохмотья. На нем были подвязанные веревкой короткие брюки раза в полтора большего, чем нужно, размера. На голову он натянул бесформенную фетровую шляпу цвета крысиной шкурки. Прядь сальных рыжих волос выбивалась из‐под нее, как секрет, которыйне удалось утаить.
В руке у мальчишки была маленькая белая миска. Он протягивал ее прохожим, но они не обращали на него внимания. Просил ли он подаяния? Нет, скорее пытался продать ее.
Лукас остановился возле оборванца, который конечно же украл миску и теперь хотел ее продать. Миска была сначала его добычей, а потом сделалась обузой. Вещь попроще легче было бы продать, даже репа в этом случае и то оказалась бы полезней. Людям по соседству с мальчишкой миска была не нужна, а те, кто шел по Бродвею, может, и не прочь были ее купить, но не стали бы связываться с таким продавцом. Он тянул руки к прохожим, предлагая им миску, с усталой безнадежностью, с какой священник предлагает прихожанам чашу со святым причастием. Лукас подумал, что мальчишка торчит здесь уже давно, что сначала он громко выкрикивал цену, но по прошествии часов скатился к нынешнему немому смирению.
Лукас подошел, внимательнее рассмотрел миску. Мальчишка спрятал от него свою добычу, прижал ее к груди. Но Лукасу все равно было хорошо ее видно. Это была миска белого фарфора, неразбитая, с бледно-голубыми фигурками по ободку.
– Сколько? – спросил Лукас.
Мальчишка настороженно покосился на него. Он, понятное дело, ожидал какого‐нибудь подвоха.
Чтобы успокоить его, Лукас сказал:
– Мне она для сестры нужна. Сколько стоит?
Взгляд у мальчишки был острый и жадный, как у кошки.
– Один доллар, – сказал он.
В кармане у Лукаса лежали доллар и три цента. Ему на секунду показалось, что мальчишка каким‐то образом знает об этом, что он и не мальчишка вовсе, а эльф, который бродит по Бродвею со своим сокровищем и с каждого встречного требует в уплату за него все, что у того есть.
– Слишком дорого, – сказал Лукас.
Мальчишка поджал губы. Миска стоила дороже доллара, он мог бы получить за нее целый доллар,
