перед серым конструктивистским зданием кинотеатра. Господи, до чего же он неказистый и грязный!
С первого по восьмой класс я учился в школе, которая была недалеко от моего дома, в десяти минутах ходьбы. Но однокашники и учителя почему-то не вызывали у меня приятных чувств. И я, пересилив свою обычную робость, выбрал другую школу, расположившуюся в Заборье, практически на границе между Заборьем и Оборонкой. Меня зачислили в математический класс, где нас, «оборонцев», было восемь, остальные ‒ заборские аборигены.
И каждый день, за исключением воскресений, я отправлялся из глубинки Оборонного района в сорокаминутный путь. Возле кинотеатра «Родина» мы, две девчонки и шесть пацанов, встречались и дальше отправлялись гурьбой. И так же ‒ ввосьмером ‒ возвращались в свою Оборонку.
Дорога от «Родины» до школы занимала полчаса. И столько же обратно. Итого ‒ час блаженного счастья, сумасбродной трепотни обо всем и ни о чем.
Если какая-нибудь училка болела, и урок срывался, мы ‒ всем классом ‒ удирали в «Победу». А иногда сбегали в киношку просто так, из озорства. И тогда фильм казался немыслимо волшебным – это была сладость запретного плода.
Мое детство и подростковые годы прошли между двумя кинотеатрами ‒ «Родиной» и «Победой».
В «Победе» два зрительных зала, синий и красный. В одном показывают «Белорусский вокзал», в другом ‒ «Возвращение «Святого Луки». Фильм про «Луку» я, кажется, не видел. Во всяком случае, не припомню такого. Судя по афише, детектив.
На моих часах без десяти три. Похоже, сейчас завершится «Белорусский вокзал».
‒ Следите за дверью, ‒ предупреждаю ребят. ‒ Зрители скоро повалят на выход.
Принимаемся ждать. Мысли ‒ лихорадочные, донельзя нелепые ‒ снуют, суетятся в голове…
Наконец-то!
Дверь отворяется…
‒ Гляди внимательно, Алешка!
Держимся в сторонке. Сосредоточенно наблюдаем.
Зрители вываливаются из дверей кинотеатра и движутся мимо нас. Кое-кто, в основном, немолодые женщины, плачут, осторожненько сморкаются в платочки. Да и у остальных лица скорбно-окаменелые.
Смотрим, не отрываясь.
Отца нет.
Стискиваю пальцы. Ладно, теперь дожидаемся тех, кто смотрит «Луку».
Только теперь до меня доходит катастрофический ужас ситуации. Если отца в кинотеатре не окажется, шансов его найти уже не будет! Единственная надежда – на Судьбу. Она отправила меня в прошлое, значит, должна помочь отыскать отца. Но ее терпение не безгранично. Возможно, ей уже наскучило подсказывать мне, куда идти, что делать. Я оказался олухом царя небесного. Каюсь.
Стоим, не произнося ни слова. Во мне растут разочарование и усталость.
Снова отворяется дверь.
Напрягаюсь, чувствуя свое не на шутку разбушевавшееся сердце. Слегка кружится голова. Сейчас все решится! Ну – пан или пропал!..
Но проходит и эта толпа…
На
