восемь лет назад убили моего отца. 26 сентября 1971-го года. Мне позарез нужно узнать время и место преступления. У тебя, кажется, дядя служил в милиции?
‒ Леха, ты себя хорошо чувствуешь? ‒ осторожно интересуется Пашка. ‒ Голос вроде бы трезвый, но… Ты меня не разыгрываешь, Леха?
‒ Пашка! ‒ не выдержав, воплю я. ‒ Помоги! Кроме тебя мне позвонить некому!
‒ Ладно, попробую. Погоди, Леха, ты откуда звонишь? Из дома?
‒ Нет. Со мной случилось событие… Но лучше тебе об этом не знать… Быстрее, Пашка! Моя судьба в твоих руках!..
Засовываю телефончик в карман, усмехнувшись, говорю Алешке:
‒ Пашка наверняка решил, что я спятил.
‒ Надо было честно ему рассказать, ‒ запоздало предлагает Алешка.
‒ Вот тогда он точно решит, что я рехнулся. Надежда на него небольшая, но звонить мне, в общем-то, некому. Такое тебе предстоит будущее, Алешка. Извини, но мне похвастаться нечем. Мне сорок. Ни жены, ни друзей… Увы.
Личико Алешки становится испуганным и серьезным. Он часто мечтает о будущем, но никогда не задумывается о том, каким будет в сорок лет. И вот перед ним он сам, сорокалетний. Несостоявшийся человек.
‒ Кстати, перестань звать меня на вы. Это забавно. Ты к себе тоже на вы обращаешься?
Он опускает голову, недоуменно подняв бровки, что-то для себя уясняя. Потом неуверенно спрашивает:
‒ Разве можно по телефону позвонить в 1999-й год?
‒ Господи, Алешка! Мы с тобой читали одни и те же книжки. Мы знаем, что такого быть не может. Но, как видишь, бывает.
Сидим на лавочке во дворе моего детства, рядом с песочницей, лесенкой и качелями, под дымчатыми облаками сентября.
А где-то двадцатый век вот-вот перешагнет незримый порог, и наступит новое тысячелетие. Там ночь, треск петард, вопли и визг. Безумие праздника. Меня неодолимо тянет обратно, в надвинувшийся 2000-й, в свою сиротливую комнатушку, к любимым книжкам, компьютеру! Да, там я одинок, ничтожен, опутан массой мелких проблем… Но я хочу туда!
Звонок мобильника звучит нежданно, тревожно, как в старину колокол, возвещавший о пожаре.
Вздрогнув, прижимаю к уху телефончик.
‒ Позвонил я дядьке, ‒ недовольно сообщает Пашка. ‒ Старикан сильно удивился. Твое дело ему незнакомо. Но обещал сию минуту переговорить со старинным корешом, тоже заслуженным пенсионером ‒ тот когда-то служил в ментовке Заборского района, вроде бы опером. Ты ведь в Заборском провел свое потное детство?
‒ В Оборонном.
‒ Один фиг. Будем надеяться, что бывший опер еще не наклюкался. Как только дядя мне позвонит, немедленно свяжусь с тобой.
‒ Спасибо, Пашка! Обещаю, нет, клянусь, в ближайшее время посидим в какой-нибудь кафешке! Я очень хочу видеть тебя, обормот!
‒ Ладно, ‒ немного оттаивает Пашка. ‒ Жди звонка…
Напоминает он о себе минуты через четыре.
‒ Повезло тебе, Леха. Старикан помнит. Но почему-то хочет побалакать именно с тобой. Зовут его Петр Андреич.
Отламываю от куста веточку, царапаю
