был величайшим аманом из всех: из стекла и серебра он создал самые точные в мире часы – часы, способные навсегда остановить время. Всю свою жизнь он отдал этой сложнейшей задаче, но не успел сделать самое главное – завести свое творение. Он завещал это сделать своему ученику. Но Даррел не сумел. Он сумел лишь выяснить, что завести эти часы просто невозможно. Тем не менее, он всю жизнь носил их на шее, не снимая ни на минуту, как если бы ждал, что однажды случайно, наткнется на решение нерешаемой задачи…
– Они ведь тоже как-то связаны с сидами, – глухо сказал Даррел, поглаживая большим пальцем гладкую эмалевую поверхность. – Как жаль, что я не знаю всей истории, связанной с ними.
Близился вечер. Гроза подходила к концу. Рваные края туч покрывались золотистым свечением, но дождь продолжался. Радуга растянулась в небе, опираясь концами на разные стороны Центральной улицы, словно во Флурхан-бале вдруг сам собой построился еще один мост.
Люди начали открывать окна, и город мгновенно наполнился неясным гулом голосов. На дальнем конце Цветочного моста возникла толстая женщина в пестром платье, обмотанная такой же толстой шалью. Ее волосы цвета мокрой соломы были убраны в высокую прическу, поддерживаемую десятком блестящих заколок. Правый глаз заметно косил. Она шла неторопливо, скорее даже плыла, и тянула густым голосом мелодию без слов. Поравнявшись с сидящими на постаменте Беатрис и Даррелом, она остановилась, задумчиво прищурилась и произнесла на распев:
– Вот так-так, вот так-так, два бродяги на рассвете заглянули в город спящий. Что же ищет странник вечный? Знает лишь луна.
Это была Темная Мэри, крайне известная личность. Темная Мэри была не то несчастной сумасшедшей женщиной, не то могущественной колдуньей, а может, и вовсе бессовестной мошенницей. Она все время говорила загадками, смотрела как бы сквозь человека и за десяток-другой лаун насылала и снимала проклятья и передавала весточки в Страну Всех Ушедших и обратно. За дополнительную плату могла приворожить жениха или невесту. Жила она в Кривом переулке, самом старом и бедном районе Флурха-бале, в деревянном доме с дырявой крышей, в окружении таких же непонятных личностей.
Некоторые горожане смеялись над Темной Мэри, некоторые охотно пользовались ее услугами. Некоторые ее боялись, а некоторые отчаянно проклинали за то, что она приворожила такого супруга, что «лучше уж до Заката Веков оставаться одной».
Когда-то Беатрис верила, что Темная Мэри – такая же, как она сама, настоящий маг, и даже хотела пойти к ней учится. Но стоило присмотреться повнимательнее, и стало понятно, что все, что делала колдунья в пестром платье было просто обманом, тщательно или не очень спланированным представлением. Беатрис не хотела иметь с ней ничего общего.
– О чем горюете, юные странники? – вопросила Темная Мэри, уставившись на Беатрис и Даррела холодно-голубыми, точно стеклянными, глазами. Особенно выразительный взгляд получился у правого, косящего, глаза.
Темная Мэри всех и всегда называла «странники». Очевидно, под этим подразумевалось,
