В далекие времена мамин предок гулял по версальским дворцам и паркам в свите невесты Людовика XV, Марии Лещинской. Покинул Францию его внук Стефан Ганский, секретарь герцога Ришелье, и поселился в землях херсонских. В глубокую древность уходит семейное предание – были Газдава-Ганские когда-то вассалами французских королей, участвовали во втором крестовом походе, и даровано им было прибавить к своему гербу белую французскую лилию. Но старый род, пришедший в эти русские степи еще при Екатерине, угас. Все мужчины умирали бездетными.
Однажды, когда мама была еще девочкой, с охоты привезли два трупа – это были ее двоюродные братья – Флоринский и Ганский. Две матери шли за гробом. Горе и тайна легли на их плечи. Никто никогда не узнал – убил ли один брат другого, а потом застрелился, или виной тому несчастный случай.
С волнением я слушаю трагическую повесть о мамином любимом брате Алеше, Алексее Павловиче Ганском. Известный в свое время ученый-астроном, лауреат премии Жансена. Его любили все. Однажды в поезде, едучи с одним из южных магнатов, он так увлек его рассказами об астрономии, так очаровал своей влюбленностью в науку, что тот подарил ему обсерваторию в Симеизе. Дядя Алеша принял этот дар с радостью и передал его Пулковской обсерватории. Ее оборудовали, прислали сотрудников и назначили его директором. Настал знаменательный день открытия. Ждали гостей из Пулкова, из Петербурга. Собрались друзья, родственники. Жарко. Не все еще в сборе, до торжественного часа есть время, и дядя Алеша зовет друзей купаться. Он не вернулся. Поплыл, попал в водоворот и захлебнулся. Ему было тридцать семь лет. Мама всю жизнь берегла его фотографии и медали.
А мамин брат Сережа, самый младший в семье, красавец и баловень, пройдет через многие увлечения – пустые и серьезные: и Блаватская, и теософия, и живопись, и санскрит, и философия. Но в Гражданскую войну тиф оборвет эту блестяще начатую жизнь, и бабушка одна будет идти за его гробом, не слыша свиста пуль и не замечая вдруг опустевших улиц, – бои шли уже в самой Одессе.
Мама рассказывает и о своем старшем брате – Петре Павловиче Ганском. В имение он приезжал из Парижа, где учился в Сорбонне, веселый, остроумный прожигатель жизни. Передо мной встает совсем иной образ дяди Пети.
Где-то недалеко от церкви Сен Жермен де Пре за монастырской оградой неправдоподобно тихо. Пахнет розами. В почти пустой комнате с каменным полом только распятие и деревянные скамьи. Там прохлада. Ко мне выходит очень высокий, очень красивый монах. У него орлиный нос, под седыми бровями ярко-голубые глаза. Тонзуру прикрывает маленькая шапочка.
– Дядя Петя, здравствуй, это я – Таня, я приехала из Ревеля. Мама тебя очень целует, – выпаливаю я.
– Здравствуй. – Голос у него строгий, но глаза добрые и чуть лукавые. – Ну, рассказывай, как вы живете, как мама? Только говорить мне надо – «вы».
Я очень смущаюсь. В детстве он всегда был для меня – дядя Петя – ты.
– Зачем приехала? Чем занимаешься?
