И вещи есть, и книги. Но на других языках. Кое-что своё, но больше с пустых островов. Просто нас не любят, вот мы и прячемся.
– Я бы, – говорю, – о таком доме не жалел.
Разве что о книгах.
– Будто бы тут лучше! – обижается она. – Странные вы, волшебники! Я бы на твоём месте с ума сошла.
– Возможно, я и сошёл, – отвечаю. – Почём тебе знать?
Она молчит, словно всерьёз над этим размышляет. А потом говорит тихо:
– Ты мне почитать обещал. Ну?
Обещал, да. Чтобы не встречаться с ней взглядом. А так вряд ли ей будет интересно. На этих страницах то ли правда, то ли сказки – не всегда различишь. Всё про хрустальные корабли, да про драконов. Беда только, что я эти истории наизусть знаю. Глаза со строчек соскальзывают – и опять к этой летучей мыши устремляются. Говорю – и на неё смотрю. Она слушала-слушала, а потом расхохоталась.
– Ой, не могу, – говорит. – Кошмар какой-то! – и опять хохочет. – Хватит, пошли отсюда! И ты замёрз, и солнце садится.
Я глаза потёр – и впрямь! Буквы совсем теряются в полумраке. И лес начал оживать. Он когда оживает, даже деревья шелестят иначе. Словно переговариваются. И птицы по-другому кричат. Словно умирают. Значит, пора возвращаться на маяк. Вдвоём, так вдвоём. Одна нечисть всё же лучше, чем стая.
– Так и будешь на сундуке жить? – спрашиваю я, заперев дверь. – Если останешься, ложись на кровати. Сейчас найду, что постелить.
– Спасибо, – отвечает гостья, – мне и на сундуке вполне удобно. Я к удобствам равнодушна. А что ты такой добрый?
– Тебя злить не хочу, – говорю я искренне. – Я лучше наверху заночую, у лампы. У меня и одеяло есть тёплое. Просто забудь про меня, сделай такую милость.
Сумерки уже загустели – во всех четырёх окнах. И угли в жаровне почти дотлели. Так что лица гостьи не разглядеть. Но прошелестела она совсем близко.
– Да не бойся, – говорит, – ложись нормально. Я на охоту отправлюсь.
– Уже? – произношу я с надеждой.
Если она насытится, то вдруг заленится возвращаться? Я не спорю, что без неё тоска загрызёт. Но от совместного проживания у меня вообще тихий ужас. А то и кричать начну.
– Таким, как я, трудно голодать, – объясняет она. – Что угодно, только не голод! Но днём мне сложно превращаться для охоты. Я днём вообще слабею. Обязательно надо часок-другой в полной темноте отдохнуть, чтобы день выдержать. Затем и сундук. Если убивать меня надумаешь, то лучше днём и во сне. Есть у тебя столовое серебро?
Откуда бы такая роскошь?
– Лети уже, – бросаю я, махнув рукой. – Не могу тебя больше слушать. Дверь отпереть или как?
– Не надо, – отвечает, – я могу и через окошко. Так безопаснее.
Выглянула наружу, ахнула.
– Тебя каждую ночь так сторожат?
Я даже голову не стал поворачивать. Ясно, что чёрные уже вокруг шастают. То ещё удовольствие глядеть на них!
– Да, – отвечаю, – оборотни навещают регулярно. Что, прямо ими и отужинаетшь?
