были нужны сразу, а не в далеком будущем, до которого они могли и не дожить. При этом Ян-Петр Сапега в своем послании к князю Дмитрию Тимофеевичу Трубецкому сообщал:
«Писали мы к вам, господин! Много раз в Калугу о совете, но вы от нас бегаете за посмех: мы вам никакого зла не делали и вперед делать не хотим; мы хотели с вами за вашу веру христианску и за свою славу и при своих заслугах горло свое дать, и вам следовало бы с нами советоваться, что ваша дума? Про нас знаете, что мы люди вольные, королю и королевичу не служим, стоим при своих заслугах, а на вас никакого лиха не мыслим и заслуг своих за вас не просим, а кто будет на Московском государстве царем, тот нам и заплатит за наши заслуги. Так вам бы с нами быть в совете и ссылаться с нами почаще, что будет ваша дума, а мы от вас не прочь, и стоять бы вам за православную веру и за святые церквы, а мы при вас и при своих заслугах горла свои дадим. Нам сказывали, что у вас в Калуге некоторые бездельники рассевают слухи, будто мы святые церкви разоряем и петь в них не велим и лошадей в них ставим, но у нас этого во всем рыцарстве не сыщешь, это вам бездельники лгут, смущают вас с нами; у нас в рыцарстве большая половина русских людей, и мы заказываем и бережем накрепко, чтоб над святыми Божиими церквами разорения никакого не было, а от вора как уберечься, да разве кто что сделал в отъезде?» [60, 835].
В одном был прав Ян-Петр Сапега, в польско-литовских отрядах действительно было много подданных короля русинского происхождения, во всем остальном он явно преувеличивал добродетели своих солдат-рыцарей, ведь и московское воинство на территории неприятеля не жалело православных храмов. Вот только союз Сапеги с Ляпуновым так и не состоялся, видимо, не договорились об условиях соединения сил.
Первыми из Земского ополчения к Москве подошли отряды Просовецкого числом порядка 30 тысяч казаков, против них полковник Гонсевский направил Зборовского и Струся. В первой же стычке казаки потеряли пару сотен человек и вынуждены были обороняться, окружив себя телегами. Польско-литовское войско, остановив противника, отошло в Москву. Празднование православной Пасхи прошло довольно мирно, но в понедельник Святой недели все силы ополчения Ляпунова и Заруцкого подошли к городу и расположились у Симонова монастыря. Теперь Москве угрожало около 100 тысяч воинов, но серьезных действий ни та, ни другая сторона не вели. Гонсевский, правда, попытался, выведя все свое войско к гуляй-городам ополчения, навязать сражение армии Ляпунова, Заруцкого, Трубецкого и Просовецкого, но те так и не вышли из своих передвижных укреплений.
Всю неделю продолжались мелкие стычки противников, а 1 апреля 1611 г. ополчение приблизилось к стенам Белого города, при этом войска Ляпунова заняли позиции у Яузских ворот, князя Трубецкого с Заруцким – у Воронцовского поля, Измайлова – у Сретенских ворот, князя Мосальского – у Тверских ворот. Спустя еще неделю большая часть стен и башен Белого города была в руках ополченцев, а польско-литовский гарнизон оказался в осаде за стенами
