своими соображениями, когда приедешь сюда в следующий раз, – заявил Стюре.
Я мысленно проклинал свою болтливость, из-за которой моя очередная встреча со Стюре грозила стать последней. Мы договорились, что я приеду в Сэтер через неделю, 17 сентября 2008 года.
Я решил быть с ним до конца откровенным. Если он надумает выставить меня вон, то так тому и быть.
Сэтерская больница, 17 сентября 2008 года
Когда мы в третий раз встретились в комнате свиданий в Сэтерской больнице, Стюре Бергваль сразу начал с главного:
– А теперь я хочу услышать, что ты на самом деле думаешь обо всем этом.
Это был неприятный вопрос.
Квик сказал когда-то, что взял тайм-аут потому, что некоторые люди с недоверием отнеслись к его признаниям. Что произойдет, если и я начну в них сомневаться?
Я постарался упаковать горькую пилюлю в изрядную долю самоуничижения:
– Я не присутствовал при убийствах, я не присутствовал на суде. Поэтому я не могу знать, что правда, а что нет. Единственное, что мне остается, – это работать с гипотезами.
По глазам Стюре я видел, что он следит за ходом моих мыслей и принимает оговорки.
– Когда я был в Норвегии, мне выпал случай как следует изучить видеозаписи твоих выездов в лес на следственный эксперимент. Я могу рассказать тебе, что увидел: ты получал препараты, вызывающие зависимость, – сильнодействующие лекарства. Ксанор в больших количествах. Во время следственных экспериментов у тебя такой вид, словно ты находишься в состоянии сильного наркотического опьянения. И когда ты приехал в Эрье, чтобы показать то место, где погребена Тереза, создается впечатление, будто ты понятия не имеешь, как из этой ситуации выкручиваться.
Мой собеседник слушал очень внимательно. Его выражение лица выглядело сосредоточенным, однако ничто не указывало на то, как Стюре воспринимает мои слова.
– Ты не мог показать полиции гравиевый карьер, который обещал, – продолжал я. – Ты не мог показать им тело Терезы. Ты вел себя так, словно никогда ранее не бывал в тех краях. – Взглянув на Стюре, я пожал плечами, демонстрируя свою растерянность. – Я не знаю, как все обстоит на самом деле. Но, как я уже сказал тебе по телефону, все это заставило меня задуматься.
Бергваль сидел, уставившись в одну точку. Долгое время мы оба не произносили ни слова. И снова я нарушил молчание:
– Стюре, ты понимаешь, что именно это я увидел в тех фильмах?
Стюре по-прежнему молчал, лишь кивнул и пробурчал «угу». Я подумал, что он, по крайней мере, не рассердился на меня. То, что я хотел сказать, было сказано. И мне нечего добавить.
– Но… – пробормотал Стюре и снова умолк. Потом заговорил медленно, с большим чувством: – Если я действительно не совершал ни одного из этих убийств…
Он снова умолк и на какое-то время вперил взгляд в пол. Внезапно он подался вперед, развел руками и прошептал:
– Если это так – что мне делать?
