в череде видений, но как они вообще здесь проявятся? Я поискал в толпе зрителей своих знакомых, но было слишком темно, чтобы я мог разглядеть лица студентов и преподавателей. Наконец слева я заметил белокурую голову Колина, а свет от огня блеснул на медном локоне, который вроде бы принадлежал Гвендолин. И я не мог не спрашивать себя: где же все-таки Ричард?
Нечеловеческий, визгливый смех Рен вновь привлек мое внимание к сцене на пляже.
– «Спроси». – Мередит.
– «Скажи». – Рен.
– «Ответим». – Филиппа.
– «От нас ли хочешь слышать ты ответ,
Иль вызвать мы должны тебе своих
Владык и старших?» – Мередит.
Джеймс нетерпеливо:
– «Пусть: хочу их видеть!»
Девушки нестройно заголосили. Джеймс стоял и смотрел, задумчивый и неуверенный.
Мередит:
– «Кровь свиньи, что своих
Поросят сожрала,
Жир убийц проклятых
Лейте в пламя котла!»
Все:
– «Высший, низший, явись,
Перед ним покажись!»
Филиппа что-то бросила в огонь, и пламя костра громко загудело. Глубокий голос пророкотал над пляжем, словно рев разгневанного первобытного бога. Безусловно, это был Ричард.
– «МАКБЕТ! МАКБЕТ! МАКБЕТ! СТРАШИСЬ МАКДУФА…»
Ричарда нигде не было видно, но его голос грохотал со всех сторон настолько громко, что отдавался в костях. Джеймс был напуган не меньше меня или кого-либо другого и начал говорить, запинаясь:
– «Кто б ты ни был —
Спасибо за совет! Ты задрожать
Заставил сердце мне; скажи еще…»
Ричард прервал его: звук был подобен треску расходящейся земной коры, грохоту и дрожи землетрясения.
Ричард:
– «МАКБЕТ, МАКБЕТ, МАКБЕТ!
Будь тверд и настойчив! Противься судьбе!
Рожденный женою не страшен тебе!»
Джеймс, с вызовом:
– «Ну, если так – тогда живи, Макдуф!
Ричард:
– «Как лев, не тревожься
За власть и за сан!
Незыблемо будет
Стоять Донзинан,
Покуда на замок,
С толпою врагов,
Не двинутся сосны Бирнамских холмов».
Джеймс:
– «О! Вот чего не будет никогда!
Кто дерево заставит вырвать корни
Из недр земли? Отрадное предвестье!
Бессилен бунт, пока Бирнамский лес
Не двинется на замок! Будет счастлив
И цел Макбет, пока законным ходом
Не выплатит он общий смертных долг,
Спокойно умерев в своей постели!..
Но все ж моя душа
