долго и путанно, поэтому на полуслове она остановилась и, словно опомнившись, сменила тон голоса с извиняющегося, лепечущего на независимый и даже властный:
– Не важно! Вот мой! – и протянула другой паспорт, который наконец отыскала.
Кроме этого, немного странного, но в общем незначительного происшествия въезд миссис Блэкли был совершенно непримечательным. Клерк записал в свою регистрационную книгу, род обыкновенного гроссбуха, данные миссис Блэкли, причем писал он так аккуратно, медленно и даже торжественно, как будто перед ним лежал какой-то старинный фолиант, которому суждено остаться в веках свидетельством эпохи. Закончив экзерсис в каллиграфии, он вручил ей ключ от номера и распорядился, чтобы доставили ее вещи, и препоручил ее одному из служащих, который должен был помочь ей найти ее «покои».
Вселившись, миссис Блэкли пошла отобедать в ресторан при гостинице. Выбор этот был самым простым и потому самым разумным. Она всегда начинала с ресторана в гостинице. Может быть, это и не лучшее место, где можно поесть в городе, но где лучше, она выяснит позже, и, если не лучшее, то альтернативы найдутся тоже потом. Кстати, это она всегда использовала как тему при завязывании знакомств.
Потом, тоже по своему обыкновению, она прошлась по центру, выяснила, на какой улице находятся банки, на какой магазины, на какой адвокатские конторы, а также где находилась мэрия. В мэрии же – и это может показаться необычным для всего лишь светской на вид дамы – она справлялась, где располагался местный архив и публичная библиотека. Конечно, такой интерес вызывал удивление, пусть и не всегда в форме вопроса, но любопытство, в какой бы форме оно ни проявлялось, всего лишь поднятием бровей или пристальным взглядом, она всегда удовлетворяла байкой о том, что ищет кое-какие семейные документы: ее семья по матери, ну, или по отцу, когда как, была из этих мест. «Неужели?» «Да-да». А там уж кто не поможет землячке! И карту города предложат, если нет, все подробно объяснят, выбегут на улицу, покажут направление, иной раз, отыщут во фланирующей толпе кого-нибудь, кто идет туда же и может проводить.
И вот уже все было готово к тому, чтобы начинать новое дело…
…Шло время. Проходила пара недель, и теперь, проходя по центру города, она кивала встречным, перебрасывалась парой слов о здоровье, о погоде, иногда даже останавливалась и с кем-то недолго беседовала, поправляя рюши, кружева, атласные банты, играла парасолью и всегда зорко, зорко наблюдала за происходящим вокруг, впрочем, не нарочито, незаметно. Она также расспрашивала о ком-то из местных жителей, общих знакомых или знакомых того, кого с кем она говорила, объясняя свой интерес желанием познакомиться с предметом разговора. Она всегда приводила какую-нибудь убедительную причину, почему хотела познакомиться именно с тем человеком.
Она всегда готовилась к таким вроде бы случайным разговорам «между делом», на улице, ведь ничего не должно было показаться странным, тем более вызвать подозрение. Странность и
