бывал под парами.
И все-таки бобылка приходила не зря: у хозяина она услышала много такого, чего они с Мадисом не знали. Она сразу поспешила домой — ей не терпелось рассказать старику об услышанном. Однако, когда она поведала Мадису о том, что случилось у колодца, тот очень удивился и сказал:
— Такую штуку он в первый раз отколол… Это он, видать, ради новых соседей.
А потом, когда разговор об этом зашел у хозяев, бобыль Мадис пояснил:
— Он хотел свою власть показать. Хотел показать, какой он есть человек. При прежнем ээспереском хозяине он как-то принялся колотить своего батрака, словно тот невесть какое преступление совершил. А батрак ни в чем не был виноват. Пеару колотил его просто так, за здорово живешь, чтобы показать — вот, мол, какой я… Он и сегодня схватил бы работника за вихры, да тот половчее его будет.
— Поэтому он за жену и детей принялся, — заметил Андрес.
— Вот-вот, — подтвердил Мадис.
— Ну что ж, каждый волен делать на своей земле что хочет, — промолвил Андрес немного погодя.
— Конечно, — согласился бобыль. — Кто ему запретит! Всяк в своем доме хозяин. Его колодец — его и воля.
О проделке Пеару хозяин с хозяйкой продолжали толковать и вечером, когда ложились спать. Больше говорил хозяин, и говорил с возмущением. Крыыт молчала, и Андресу казалось, будто она не очень-то осуждает выходку Пеару. Скорее, она даже забавляла Крыыт — ее то и дело разбирал смех.
— А ты почему ничего не скажешь? — спросил Андрес.
— А что мне говорить? — ответила Крыыт. — Может, он и не собирался ничего худого делать.
— А чего тогда баба у него в ногах валялась? — спросил Андрес. — И все другие тоже? Для смеха, что ли?
— Откуда мне знать? — ответила Крыыт.
На том разговор и закончился.
В течение следующих дней об этом больше не вспоминали, времени не было. В дом пришли работник и девушка, и у хозяина с хозяйкой забот стало вдвое больше.
Андрес сперва думал: наймет он батрака, тогда, наверное, и выберет время, чтобы починить изгороди и справиться с другими неотложными делами. Но тут наступил самый разгар полевых работ, когда только успевай сам поворачиваться да лошадей погонять, иначе время упустишь. Работник хоть после еды отдыхал, а у хозяина зачастую и такой передышки не было: надо было спешить с севом. У старой кобылы уши повисли, хотя ей и давали мучную болтушку и овес с мякиной. Хомут до крови натер ей загривок и холку — у отощавшей кобылы слишком стали выпирать кости. Была сбита холка и у молодой кобылы, хотя Андрес сам за ней ухаживал.
Кроме неотложных работ, с одним делом они до вывозки навоза все же управились: с поля, лежавшего под паром, свезли несколько десятков возов камней и свалили их в кучу к изгороди. Этим занимались все: хозяин с хозяйкой, батраки, даже пастушок, пока коровы паслись на поле.
— Вот пройдемся так разочка три по всем полям, — говорил хозяин, — рукам легче будет соху
