name="font_palatino_linotype">ѣ съ народомъ, весь дрожа отъ волненія при мысли о томъ, что ожидало его. Онъ и не замтилъ, какъ вахтеръ на дорог спросилъ: «въ мужскую или въ женскую?» и пришелъ туда, куда шло больше постителей. Пройдя большую комнату, онъ вслдъ за другими, отставая отъ нихъ, вошелъ въ длинную комнату, раздленную на двое проволочными ршетками, шедшими отъ потолка до земли. Ршетокъ было дв на разстояніи аршинъ 21/2 одна отъ другой. Между ршетками ходили солдаты. На той сторон ршетки были заключенные, по сю сторону постители. Съ обихъ сторонъ т и другіе стояли прижавшись къ ршеткамъ, и во всей комнат стоялъ гулъ кричащихъ голосовъ. Каждый поститель ходилъ, отъискивая того, къ кому онъ пришелъ, и, прижимаясь къ ршетк, становился противъ него. Каждый старался говорить такъ, чтобы его разслышалъ его собесдникъ, но сосди тоже говорили, ихъ голоса мшали слышать, и надо было кричать. Это была арестантская мужская.
Только тутъ Нехлюдовъ догадался, что онъ попалъ не туда, куда надо.
– Где же женская? – спросилъ онъ у ходившаго позади народа человка въ род смотрителя.
– Женская другая, отъ туда ходъ. Вамъ разв женскую надо?
– Да, мн женскую.
– Такъ вы бы тамъ говорили. А теперь нельзя.
– Какже быть. Нельзя ли? Мн очень нужно, – сказалъ Нехлюдовъ.
Смотритель покачалъ головой.
– Нельзя, вдь теперь вс заперты здсь по счету.
– Да неужели нельзя? – говорилъ Нехлюдовъ, вмст съ тмъ чувствуя нкоторое облегченіе при мысли о томъ, что еще не сейчасъ объясненіе, а еще отсрочка. – Да неужели посл, когда выпустятъ, нельзя?
– Посл никакъ нельзя. Въ 12 запирается, и свиданія кончаются.
Смотритель посмотрлъ внимательно на Нехлюдова, какъ будто взвшивая, насколько онъ стоитъ того исключенія, которое онъ намревался сдлать, и, какъ будто ршивъ, что онъ стоитъ этаго, сказалъ:
– Ну, да что съ вами длатъ, пожалуй, какъ исключенье. Сидоровъ, – обратился онъ къ красавцу, толстому вахтеру, – проводи вотъ ихъ въ женскую.
– Слушаю-съ.
И Нехлюдовъ, поблагодаривъ смотрителя, пошелъ за красавцемъ Сидоровымъ. Все было странно Нехлюдову, и странне всего то, что ему приходилось благодарить и чувствовать себя обязаннымъ передъ однимъ изъ тхъ людей, которые длаютъ это ужасное дло, какъ онъ думалъ теперь, запиранія людей, какъ зврей, за ршетками.
