– едва могъ выговорить Нехлюдовъ.
– Катерина Маслова, къ теб,– крикнулъ солдатъ.
Только тогда Нехлюдовъ увидалъ ее фигуру, отдлившуюся отъ окна, подл котораго она стояла, загораживаемая цыганкой.
Она подошла къ ршетк146 съ правой стороны цыганки, Нехлюдовъ же былъ съ лвой стороны и поспшно перешелъ на мсто противъ нее. Онъ стоялъ прямо передъ ней и, хотя черезъ дв решетки, ясно видлъ выраженіе ея лица: оно было оживленное и любопытное.
– Катюша! это я, – проговорилъ онъ, не могъ договорить того, что хотлъ, и остановился, стараясь успокоиться.
– Кто же вы то? – сказала она улыбаясь, вглядываясь въ него и не узнавая, но, очевидно, довольная тмъ, что къ ней пришел поститель и хорошо одтый.
– Я, Нехлюдовъ, Дмитрій Ивановичъ. Катюша!
«Да я длаю то, что должно. Я каюсь», подумалъ онъ. И только что онъ подумалъ это, какъ слезы выступили ему на глаза и подступили къ горлу. Онъ не могъ больше говорить, схватился руками за ршетку и разрыдался.
Лицо ея усталое, безжизненное вдругъ освтилось мыслью, глаза загорлись, и даже румянецъ, не тотъ румянецъ, красный, яркій, который, бывало, заливалъ ея пухлыя дтскія милыя щеки, а слабый румянецъ, чуть пробившись сквозь нездоровую желтизну ея кожи, выступилъ на ея лицо, и она, схватившись руками за ршетку, приблизилась къ ней… И очевидно узнала. Но, узнавши, она тотчасъ же немного нахмурилась и отстранилась.
– Катюша! Узнала меня? – повторилъ онъ.
– Ну, узнала. Ну такъ чтожъ? – сказала она. – Дмитрій Ивановичъ,147 уйдите!
Онъ не слышалъ хорошо, что она сказала, рядомъ кричала цыганка,148 и для того чтобы сказать ей то, что онъ хотлъ сказать, надо было кричать.
«Какъ кричать при всхъ то, что я имю сказать», – подумалъ Нехлюдовъ, и тотчасъ же ему пришла мысль: «не постыдился тайно длать мерзости, кайся при всхъ громко», и онъ громко заговорилъ:
– Я пришелъ затмъ, чтобы просить у тебя прощенья. Катюша, прости меня, я виноватъ передъ тобой. Такъ виноватъ, что ничмъ не могу загладить вину, но всетаки прости меня.
Тутъ онъ не могъ дальше говорить, разрыдался и остановился.
– Не слыхать, что говорите,149 – прокричала она.150
Нехлюдовъ былъ такъ взволнованъ, что не могъ ничего больше выговорить и отошелъ отъ ршетки, стараясь успокоиться.
Смотритель, тотъ самый, который пустилъ Нехлюдова въ женское отдленіе, очевидно заинтересованный имъ,151 пришелъ въ это отдленіе и, увидавъ Нехлюдова не у ршетки, спросилъ
– Чего вамъ? – сказала она съ небрежностью, очевидно ни отъ чего и не отъ кого не ожидая ничего хорошаго.
