сроки. Ни о каком саботаже при этом у них, естественно, и мысли не было. Просто они очень хорошо знали, что их ожидает в случае неудачи.
Совершенно прав советский ученый В. С. Емельянов, когда говорит о провале немецкого атомного проекта: «Сама государственная система, созданная Гитлером, была помехой в решении таких задач, где требуется мобилизация всех сил страны – и материальных, и духовных».
И, объективности ради, говоря о немецкой науке в эпоху нацизма, следует упомянуть самое крупное, пожалуй, ее «достижение» в области, так сказать, немеханической: накануне войны в Германии впервые в мире были синтезированы отравляющие вещества нервно-паралитического действия на основе фосфороорганических соединений.
Ничего удивительного. Мощная химическая промышленность тоже досталась нацистам от прежней Германии. Талантливых химиков, готовых служить режиму, оказалось еще больше, чем физиков. Вот они, со своими талантами, что могли в условиях рейха, то и сотворили. Благо, задача была куда проще атомной проблемы.
То есть, по справедливости, надо уточнить: первооткрыватель боевой фосфороорганики Шрадер трудился в концерне «И. Г. Фарбениндустри» над получением инсектицидов – средств для уничтожения насекомых-вредителей. Но как только в 1937 году он обнаружил, что одно из полученных им соединений обладает невероятной токсичностью для теплокровных и человека, об этом немедленно было доложено военному руководству. Первое нервно-паралитическое ОВ получило условное название «табун». Впоследствии в Германии был создан еще более эффективный (ныне весьма популярный) зарин.
В одном из публичных выступлений Гитлер похвалился, что имеет «газ, одного килограмма которого достаточно, чтобы отравить все население Москвы». Подразумевалось, что это страшное оружие не применяется только по причине свойственной фюреру гуманности.
Правда, табун, – а Гитлер имел в виду именно его, – при обычных условиях не газ, а жидкость (как и зарин). И хотя при прямом введении в организм смертельная доза этого яда составляет несколько миллиграммов, то есть теоретически одного килограмма достаточно, чтобы убить 200–250 тысяч человек, для создания смертоносной концентрации на площади только центральной части Москвы понадобились бы десятки тонн табуна.
Но в общем, это был тот редкий (если не единственный) случай, когда бахвальство Гитлера имело основания. В его распоряжении действительно находилось отравляющее вещество невиданной силы. В реальных условиях, при воздействии через органы дыхания, смертельная доза паров табуна примерно в 4 раза меньше, чем у иприта, и в 8 раз меньше, чем у фосгена, – сильнейших ОВ Первой мировой войны. А зарин эффективнее еще в 4–5 раз.
Особое коварство новых ядов заключается в том, что они не имеют ни цвета, ни запаха, их поражающее действие является внезапным. Оказавшийся в отравленной зоне человек незаметно для себя за несколько минут, а то и за
