в том, что Китай и Индия, во-первых, неевропейские государства, во-вторых, это централизованные и относительно гомогенные государства, а ЕС – союз во многом гетерогенных государств, в идеале допускающих «свое-другое». Отсюда – и пессимизм в адрес ЕС: «Россияне должны смириться с тем, что они оказались за бортом Объединенной Европы». Тем не менее верно, что «Россия должна отвергнуть претензии официального Брюсселя на европейскую исключительность и взять курс на создание БОЛЬШОЙ ЕВРОПЫ, куда на равноправной основе могли бы войти и те государства, которые по разным причинам не могут или не хотят войти в Евросоюз» [2006]. Такое различие в подходах к Евросоюзу и Европе вполне оправданно, но совсем иное – их абсолютное противопоставление.
Вообще романтический этап однозначно позитивного отношения Москвы к Евросоюзу, в отличие от сдержанно-негативного отношения к НАТО, привел к быстрой смене «очарования» на «разочарование». В итоге – известная операция удаления из ванны, помимо грязной воды, еще и здорового ребенка. Вновь, как во времена оппозиции западников и славянофилов, происходит их смысловая инверсия. Менее всего можно было ожидать от политолога К. Косачева безапелляционного и исключающего всякий дискурс заявления: «Любой российский политик, заявляющий о европейском выборе страны, был бы на долгие годы обречен». Это напоминает министра иностранных дел СССР А. Громыко, известного как «мистер НЕТ». Доводы от фундаменталистской версии геополитики чистой пробы: «В ЕС мы не можем проситься, «как все», по той простой причине, что большее не может проситься в меньшее». По сути неверна и антитеза: «Придет время, будет, наверное, решаться и этот вопрос – но не когда Евросоюз «созреет», а когда выгода будет очевидной и обоюдной» [МН, 10–16.03.2006]. Напротив, «выгода будет очевидной», когда Евросоюз и Россия созреют для понимания принципиально большего – своей европейской индентичности и оптимальности синергии совместных действий в ответ на вызовы глобального мира.
В определенном смысле позицию неоевразийцев можно понять, но в любом варианте – не принять. Понять – потому что действительно что-то неладное происходит с европейской рациональностью и пассионарностью. Евросоюзный проект – плод не политических командоров типа Г. Шредера и Ж. Ширака и «высоколобых» интеллектуалов, а почти анонимного «мозгового центра» политиков (нередко и политиканов) недавнего призыва и менеджеров от социального конструирования. Можно понять многоопытного А. Рара: «В нынешней Европе катастрофически отсутствуют политики-лидеры сильных убеждений и стратегического видения. Нет харизматических лидеров, умеющих вести за собой народы. Все больше и больше власть захватывает безликая брюссельская бюрократия. На одних призывах Брюсселя к порядку и дисциплине новую Европу не построить» [2005].
Такому Евросоюзу, точнее – его политическому руководству, действительно необходимо недвусмысленно и решительно отказать в монополии на право
