не выходящая даже в долгосрочной перспективе на членство, является худшей из всех моделей отношений, которую можно выстраивать с Евросоюзом. Не случайно от подобной модели упорно отказывается Турция, настаивая на полноправном членстве» [Суслов, 2005].
Совсем иное дело – совпадение коренных интересов и ценностей народов и государств, которые принадлежат к одному культурно-цивилизационному комплексу. Даже имея гетерогенный характер, он напоминает ассиметричные полушария головного мозга, способного нормально функционировать лишь в их единстве, взаимодополняемости. Трагический опыт Европы показал, что претензии на самодостаточность, взаимное «неузнавание» этих полушарий приводят к параличу «мозга», а в последней мировой и европейской Катастрофе – к угрозе его гибели.
Если полнометражная интеграция России и ЕС сегодня невозможна, это не довод для позиции «все или ничего». «Интеграция интеграций» – такова формула, предложенная президентом Беларуси А. Лукашенко. Это еще идея, а не «рабочая» модель, но она соответствует единым смыслам/целям Союза, делегированию полномочий для решения общих задач и вместе с тем, по формуле «Европы отечеств», позволяет сохранять и воспроизводить «самостояние» России, ее национально-государственный суверенитет. Такая форма должна предполагать вероятность интеграции ЕС и России уже в среднесрочной перспективе (по прогностическим канонам это 10–15 лет). Но для этого необходимо более зрелое состояние как России, так и Союза в целом. «Птице-тройке» время «запрягать» в направлении триединой Европы.
Такое смысловое тождество, продиктованное объективной логикой интеграции России и Европы (интеграция в ЕС – другой вопрос), живо напоминает созданный Н. Гоголем образ «большой дороги», на которой, согласно Ф. Достоевскому, «есть высшая мысль». Этот образ был близок и Ницше в контексте германо-российской общности [Левяш, Европейский…, 2006]. Но он был убежден, что, с одной стороны, «дорогу» не следует трактовать романтически – «опасность летящего» [1990, т. 2, с. 188], а с другой – предупреждал об опасности доктринерства, «чтобы тебя, наконец, не охватила узкая вера, жесткая, строгая мечта!» [1990, т. 1, с. 217]. В конечном счете, формула Заратустры такова: «Быть великим – значит давать направление. Ни один приток не велик и не богат сам по себе; его делает таковым то, что он воспринимает в себя и ведет за собой столько притоков. Так обстоит дело и со всем духовно великим» [Ницше 1998, т. 1, с. 458]. Оно обладает «пафосом расстояния» [1990, т. 1, с. 401], способностью «видеть и предусматривать отдаленное, как настоящее, что служит целью и что средством…» [1990, т. 2, с. 42].
Однако, отмечал В. Соловьев, в любом великом деле важно не только то, что делать, но и кто делает. Создается стойкое впечатление, что емкий и перспективный «глазомер», который М. Вебер выше всего ценил у политических и культурных лидеров, заметно шире кругозора капитанов не только еэсовского, но и российского кораблей. По традиции «La Russie se recueille» (фр.) – «Россия собирается с мыслями». Эта фраза
