царя зверей, казалась мне мало занимательной, мой лев – вполне себе здоровый и сильный, меланхолично придерживал правой передней лапой шар. Завоеванную им землю.
Выслушав мое объяснение, Карл как обычно схватился за карандаш, мгновение, и лев чуть опустил прекрасную гордую голову с роскошной гривой, так что стало казаться, будто он высматривает что-то, находящееся внизу, готовый прыгнуть, или ударить могучей лапой.
– Ты же поставишь его на высокий постамент, – объяснял свои действия Карл, – так пусть смотрит ни в небо, а в глаза проходящих мимо людей. – Вот так. А небо… таким манером зрители углядят одну только его шею.
Лев с наклоненной головой стал напоминать животное смотрящее на зрителя с какой-то возвышенности, например, с горы, благодаря чему шар, который в первом варианте лев слегка касался, теперь стал для него надежной опорой. Так что можно было сказать, что лев опирается на шар, подобно тому, как верный сын отечества на свое государство!
Ошеломленный гением Карла, я бросился было обниматься с ним, но он, тут же занялся чем-то еще, не предав значения произошедшему[12].
Запись в альбоме Клодт фон Юргенсбург, баронессы Иулиании
Начав как-то писать льва с шаром, муж сокрушался о том, как же мы до сих пор не догадались завести у себя львенка. Теперь, бы он уже был настоящим львом, и с ним можно было бы работать.
«Я бы, душенька, в бифштексах ему не отказывал, а дети бы его в парк за хвост гулять выводили…», – заглядывая мне в глаза попытался подольститься он.
«И не проси, – парировала я. – Сегодня тебе лев нужен для украшения праха генеральского, а завтра адмирал преставится, так тебе крокодила подавай… Сам подумай, во что бы наш дом превратился…»
Глава 9
«Родители девушки и их приятели оклеветали меня в публике, приписав причину развода совсем другому обстоятельству – мнимой и никогда не бывалой ссоре моей с отцом за бутылкой шампанского, стараясь выдать меня за человека, преданного пьянству…»
На этот раз нам так и не удалось поработать над бумагами для Бенкендорфа, так как вскоре после правки моего льва, зазвенел дверной колокольчик, и уже через несколько минут Великий укатил неведомо куда в компании своего однокашника большого знатока русских древностей Феди Солнцева, пообещав предупредить запиской, если не явится ночевать, и сообщив, что отказывается ужинать, так как личный врач давно уже советовал ему худеть.
Как выяснилось буквально на следующий день, демонстративно отказавшись от нашей стряпни, Карл все-таки не удержался и прокатился с Солнцевым сперва в трактир «Золотой якорь»[13], где традиционно собирались академисты, и нагрузившись там вином, как ни странно окончил
Надгробие героя Отечественной войны 1812 г. Карла Ивановича Бистрома (1767–1838 г.) отличившегося в боях под Варной, первым начавшего историческое Бородинское сражение, было выполнено П. Клодтом в виде льва опирающегося на шар. Установлено в имении Романовка под Ямбургом. Офицеры корпуса, которым командовал Бистром, собрали 38 тысяч рублей добровольных пожертвований на которые и был установлен памятник. Памятник дважды подвергался разрушению. В 1918 г. скульптура была снята и брошена в кучу металлолома и лишь по случайности она была спасена. В 1943 г. немцы вывезли льва в Ригу. В 1954 г. после реставрации скульптуру вернули на ее исконное место.
"Золотой якорь" (6-я линия В. О., 7), ресторан, открыт в 1823 и вскоре стал любимым заведением художников, студентов и преподавателей находившейся по соседству Академии художеств. В "З. я." ежегодно устраивались торжества по случаю выпускного акта в АХ. Среди завсегдатаев ресторана – живописец и педагог П. П. Чистяков. В кон. 19 в. "З. я." закрыт, ныне в здании – Управление благоустройства Василеостровского р-на. В СПб. в 19 – нач. 20 вв. было 5 трактиров, также носивших это назв.
