неожиданно для себя я чуть ли не столкнулся с ее архитектором – братом Карла – любезнейшим Александром Павловичем. С которым мы тотчас вежливо раскланялись, после чего, он зазвал меня глянуть на здание изнутри, от чего я не мог отказаться, так как давно знал, что «Распятие» над которым трудится в мастерской Карл в конце концов должно занять место в ее алтарной части. Картину я много раз видел на разных стадиях работы, и теперь судьба предоставляла мне возможность попытаться перенести ее мысленным взором в означенную церковь.
Прежде на месте этой изящной готической церкви стояла крохотная «Кирка на першпективе». Стояла – сильно сказано, обветшала совершенно с 1730 то года. Да и выглядела мягко говоря не соответственно главной магистрали города. От того несколько лет назад[17] лютеранская община Петербурга объявила конкурс на лучший проект новой церкви в котором кроме Александра Павловича приняли участие наши общие знакомые Жако, Паскаль, Цолликофер и Крих.
Я имел возможность подробнейшим образом ознакомиться с предъявленными на рассмотрение проектами в чертежах, и не мог не согласиться с решением признать лучшим идею Брюллова, расположить церковь, как бы в глубине между двумя жилыми домами, выдвинутыми на линию Невского проспекта. Таким образом перед церковью создалось обширное пространство, на котором могло без ущерба для себя разместиться большое количество народа, скажем, выходящее после мессы на Невский. Кроме того, расположенный среди монотонной линии жилых домов собор, выгодно выделялся на их фоне, оживляя городской пейзаж своей величественной архитектурой. Весь облик церкви Петра и Павла Александр Павлович задумал в формах близких романской архитектуре, но, а Александр Брюллов в этом деле мастер – интерьер церковного зала был выдержан в дорогом его сердцу стиле классицизма.
С двух высоких окон, что у самого входа на нас смотрели витражные изображения евангелистов (копии картин Дюрера), уверен, в солнечный день, они засияют яркими красками, открывая перед паствой дом божий.
Я слышал, что живописный и скульптурный декор здания по эскизам Брюллова был поручен живописцу Дроллингеру и скульпторам Жако, Трискорни и Герману, но в тот день мне не удалось увидеть ни одного из этих господ.
Осматривая церковь я непрерывно думал о том, как бы деликатнее представить Александру Павловичу семейную трагедию, приключившуюся с его младшим братом, и по возможности уговорить его помочь мне изложить на бумаге историю семьи Брюлло указав без утайки и ложной скромности заслуги представителей этой блестящей фамилии, дабы составить так сказать, некий групповой портрет.
Не скрою, меня удручал образ деспотичного отца, заставляющего маленьких детей рисовать за кусок хлеба, и я надеялся с помощью Александра Брюллова придать его портрету хотя бы немного теплых красок.
На мое счастье, Александр Павлович был наслышан о неудачной женитьбе брата и сразу же вызвался не только ответить
В начале 1832 года.
