и сарматы, гунны, печенеги, половцы, и бежали женщины с детьми, умоляли защитить…
На скаку Махно увидел, как на опушке или рядом что-то загорелось. Слышна была частая пальба.
– Что там? – спросил он возвращавшихся.
– Засада! Не пройдешь!
– Дальше есть еще одни ворота в лес.
Он тоже повернул туда, дождался бойцов из отряда Щуся, разделил их.
– Будете бить вдоль ворот, чтобы упредить вражеский огонь, – приказал. – А вы – по тому берегу Волчьей.
Повстанцы дружно стреляли. Путь был свободен.
– Федор, пропускай в первую очередь обоз! – крикнул Махно Щусю, и словно в ответ раздался встречный залп. За этими воротами в лесу тоже была засада. Нестор оглянулся. Вот это да! Никого вокруг. Все, как зайцы, удрали, бросили одного, и пули свищут. Не долго думая, он тоже кинулся назад, к ближайшей хате. Положение казалось хуже некуда: окружены со всех сторон, люди в панике, и скоро рассвет!
От волнения Махно побежал по двору в кусты, снял штаны и чуть не свалился в глубокий овраг, что явно тянулся к лесу. Оправившись, Нестор закричал:
– Как мокрые куры… вашу мать! Самые смелые – ко мне! Роздайбида, выкатывай тачанку и через полчаса лупи вокруг ворот, пока там не стихнет. Понял? А вы – за мной!
Он прыгнул в овраг, поскользнулся и в клубах пыли еле удержался на ногах. За ним, ругаясь, посыпались остальные. Перебежками они достигли леса, углубились в него и, стреляя на ходу, кинулись к воротам. Из села доносился яростный стук «максима», и на головы наступающих падали ветки, срезанные пулями.
– Стой! Не палите! – Нестор прислушался. Умолк и «максим». В лесу была странная тишина, и на фоне бледного рассвета темнели ворота. Стояли привязанные лошади, ящики с патронами. Похоже, неприятель бежал.
– Мотай к нашим, – сказал Махно первому попавшемуся бойцу. – Передай: путь свободен!
Их собралось человек сто. После всех передряг женщины, дети, многие из новеньких, испугавшись, остались в селе. Члены штаба совещались на поляне.
– С кем воюем? – спрашивал Махно. – Захваченные лошади – помещичьи, может, варты. Австрийцев пока мы не видели.
– Надо выяснить. Послать разведку. Я готов, – согласился Пантелей Каретник. – Потом и в атаку.
Его поддержали Рябко, Вакула и Чубенко.
– Какая разведка, братва? День же. Схватят на первой улице. У нас одно спасение – неприступный блиндаж! – возразил Щусь. Он, скрепя сердце, согласился на объединение отрядов, чтобы их боялись. Но затевать резню в родном селе – это не входило в его планы. Не нравилось ему и то, что прибывшие все решали в своем кругу.
– Мы не суслики, – ехидно заметил Лютый.
– Чушь собачья! Куда денете раненых, суслики? – взорвался Федор. – А село, такое красивое, вам не жалко? Мне оно, если хотите знать, дороже всех революций!
– Ты говори, да не заговаривайся, – предупредил Семен Каретник.
Федор поджал губы, но опять не выдержал:
– Немчура
