разговаривали… Пили вино, словно добрые приятели… Я не помню, когда заснул. И не знаю, спал ли господин.
– Он болен и ему нужно принять лекарство. Сможешь подсыпать щепотку порошка в еду или вино?
– Подсыпать? – удивился Нереус.
– Да.
– А это лекарство… Оно поможет?
– Я слышала, как жрец пообещал госпоже Пинне, что болезнь непременно отступит. Не волнуйся, в составе лишь немного свинца и целебные травы с высокогорий.
– Хорошо, я постараюсь.
Йина снова поцеловала геллийца и принялась стягивать с него тунику:
– Почему ты до сих пор в одежде? Раздевайся скорее!
– Я… Хотел спросить…
– Позже! Научись дорожить каждым светлым мгновением. Их так мало в нашей жизни, – Йина решительно избавилась от платья. – Мы не принадлежим себе и беззащитны перед несправедливостью.
Нереус обхватил её за талию. Он сгорал от неодолимого желания поскорее войти в распахнутые врата наслаждения.
Взять Йину.
Хоть на несколько мгновений стать её полноправным хозяином.
Ладони скользили по тонкой девичьей коже, губы искали горячих поцелуев.
Два молодых красивых тела слились воедино, и геллиец растворился в этой пьянящей безумной страсти.
Она заставляла двигаться всё быстрее, дышать полной грудью.
Нереус запрокинул голову и прорычал:
– Ты – моя. Моя. Моя!
Он упал лицом на подушку, сминая пальцами тонкое одеяло:
– Йина… Я выкуплю тебя… И увезу с собой. В Лихт.
Девушка перевернулась на бок:
– Я не хочу отсюда уезжать.
– Почему? Ты будешь свободна!
– Моё сердце навсегда останется здесь.
Нереус закусил губу, едва не застонав от досады:
– Ты любишь его. Признайся! Любишь Мэйо!
– Нет.
– Зачем ты лжëшь мне? Я же вижу.
– Дурак!
– Йина, послушай…
Рассердившись, она тряхнула волосами и соскочила с кровати.
– Он ласков с тобой, но это не любовь, – продолжил Нереус. – Вы никогда не сможете быть вместе.
– Замолчи.
– Йина. Я дам ему лекарство, сделаю всё, чтобы не подпустить к нему смерть… Обещаю тебе!
Рабыня надела платье и сколола на плече фибулой:
– Мне пора идти. Прощай!
Нереус перевернулся на спину. В бессильной злобе он стучал кулаками по одеялу.
Дав волю чувствам, раб заревел, как раненый зверь. Затем поднялся и, шатаясь, побрел через вереницу комнат.
Мэйо сидел в кабинете, за длинным столом, что-то быстро записывая. Услышав шаги, нобиль отложил стилос.
– Доброе утро, хозяин, – пробормотал Нереус.
– Доброе утро, геллиец. Вчерашнее обильное питие напоминает о себе жёстким похмельем?
– Я был с Йиной.
