магический канал с волосами, – заметил Амиран, оглядываясь. – А дискомфорт от перекрытия канала – с волосами, собранными в тугой хвост, или с неудобной и тесной одеждой. Ничего смертельного, но неприятно.
– У вас, примитивного мага, очень может быть, – согласился Константин. – Если сбрить вам волосы или туго стянуть их, качество вашей жизни не изменится. А вот если моя третья рука онемеет или её, не дай Всадники, парализует, я потеряю гораздо больше.
Они нырнули под полог полосатого шатра, освещённого изнутри тремя десятками разноцветных магических шаров. Маленькие шары носились над головами, большие – плавно перемещались почти у самого пола.
Управляла ими сидевшая на столе магичка – судя по всему, ещё студентка, одетая по гелиатской моде, слишком вызывающе для Багры. На ней была узкая чёрная мантия с высокими разрезами по бокам, сквозь которые виднелись красные, обтягивающие штаны и высокие сапоги.
Её кожа, как и у всех кшелитов, была очень тёмной, а глаза неправдоподобно ярко-зелёными.
– Шахла! – обрадованный Константин сгрузил Аче на первую попавшуюся деревянную лавку и раскрыл руки для объятий. – Иди ко мне, малышка.
Шахла вспорхнула со своего места и, не стесняясь, прижалась к груди гелиатского принца.
– Мы с Шахлой с одного факультета, – объяснил Константин, крепко обнимая девушку. – Только Шахла на три курса младше. Ну что, подруга, накормишь нас, усталых путников, своим знаменитым пьяным супом?
Шахла, засмеявшись, выскользнула из объятий:
– Тин, когда ты уже запомнишь: не пьяный суп, а каль-наер!
Константин ответил на это скабрезностью, основанной на сходстве этого названия и гелиатского бранного выражения. Амиран против воли засмеялся, а кшелитка покраснела и метнулась куда-то вглубь шатра.
Суп, приготовленный на основе перебродившего кобыльего молока, действительно немного пьянил. Аче есть не стал, лежал с закрытыми глазами, вытянувшись на лавке. Амиран не решился его тревожить. Только сейчас до цесаревича начало доходить, что он убил человека. Впервые в жизни. Осознание произошедшего накрыло его мутной волной.
Наверное, он изменился в лице, потому что Константин перегнулся через стол и похлопал его по плечу.
– Ничего, ничего, это естественно, что ты чувствуешь страх и слабость. Это естественная реакция на стресс душевно здорового человека.
– А вы… вы сами убивали? – спросил Амиран, подаваясь вперед. Сам он думал совсем о другом. Убивал ли Исари? Если то, что сегодня произошло в кабинете, не бред и не шутка, то у царя Багры есть тысяча способов стать убийцей.
– Всяко бывало, – спокойно ответил гелиатский принц. – Я одно время прибился к отряду странствующих рыцарей. Целое лето приносил добро, знаете ли. Ну и, сами понимаете, даже сражаясь на стороне добра, невозможно не замарать рук. У меня есть одно преимущество – я маг. Мне не обязательно смотреть в глаза умирающему от моего оружия и чувствовать, как лезвие меча проходит сквозь
