ущербный, что его решили не брать, но тебе бы и он пригодился. Где твой нож?
Коста притронулся к груди и убедился в его сохранности.
– На месте, – он не мог понять, почему наставник вдруг вспомнил про подарок.
– Место ножа, когда тебя избивают палкой – в твоей руке, а не в ножных. Вокруг тебя много оружия, или предметов, которыми можно защититься, а я мог бы забить тебя до смерти, если бы не остановился. У меня только один вопрос, на что ты надеялся, не став просить пощады, раз уж не догадался использовать другое оружие взамен утраченного?
Ответа на этот вопрос у Косты не было.
– Уйми свою гордыню. Иногда, просить пощады – единственный способ сохранить жизнь и не стоит им пренебрегать. Каждый сам решает ради чего он готов поступиться своей гордостью. В поединке с равным противником – это не зазорно и не роняет чести. Это не значит, что при первом удачном случае надо сдаваться на милость победителя, потому что бесчестье всегда хуже смерти. В поединке со мной никто не мешал тебе сделать этого, не так ли?
– Я подумал, что смогу выдержать и почти не чувствовал боли.
– Вот это меня и беспокоит, – лицо Арона стало задумчивым. – Другой, на твоём месте, уже давно бы сдался. Даже не знаю, хорошо это или плохо. Боль – единственное, что уберегает нас от смерти и удерживает жизнь в теле, – он замолчал, впрочем, ненадолго. – Меч оставь себе, он лучше других и тебе по руке, но сначала научись владеть посохом. При случае повторим, а на сегодня достаточно, нам следует поторопиться.
[11] Лье – (ист.) старинная французская единица измерения расстояния.
[12] Легат – (религ.) личный представитель Папы Римского на срок, необходимый для выполнения поручения.
[13] Бертран (ист.) (фр. Bertrand de Toulouse, 1065-1112г.) – граф Тулузы, маркиз Прованса и герцог Нарбонны с 1105 года, граф Триполи с 1108 года. Считался внебрачным сыном от первого брака Раймунда Тулузского и Эрменгарды, впоследствии аннулированного из-за степени родства.
Глава 3. Проповедь
Отряд легата Бертрана, оставив Косту на попечение проводника, ушёл далеко вперёд, и настичь их удалось только к вечеру на окраине небольшого города. Орион не желал переходить на галоп, чему Коста был только рад, в седле он по-прежнему чувствовал себя неуверенно и предпочёл бы двигаться пешком, но наставника мнение ученика не интересовало.
Зная повадки своего коня, Арон отнёсся к этому с пониманием, а Коста был занят мыслями о побоище в лесу. Перед глазами то и дело всплывали кровавые подробности и лицо главаря в момент смерти. После убийства Коста уже не знал, кто он теперь, монах или воин и пришёл к выводу, что ни тот и ни другой.
Монахом он никогда не был и теперь уже им не станет, а воин из него никудышный, даже наставник признавал это. В первый же день своего пребывания вне стен обители, он нарушил одну из главных христианских заповедей. Теперь спасти его душу от Гиены Огненной могло только покаяние. Он надеялся, что в Святой земле сможет обрести его и искупить свой грех, иначе, зачем всё это? Всю дорогу
