превратился в такое место, в котором обитала Билли. Этой девушке было вполне по силам сделать жизнь мрачным адом или благословенными небесами, в зависимости от того, ответит она «да» или «нет».
Бертрам понял, что любит ее, в День Благодарения. Он впервые узнал, что такое ревность. Колдервелла он страшно возненавидел и стыдился этого чувства. Он злился, корил себя в неблагоразумии и слабости, но никак не мог с собой справиться. Когда ему казалось, что он почти взял себя в руки, довольно было увидеть визитную карточку Колдервелла на серебряном подносе в маленькой гостиной Билли, и ревность набрасывалась на него с новой силой. Другие мужчины тоже тревожили Бертрама, и в первую очередь – его собственные братья. Но он уверял себя, что из-за Уильяма и Сирила не стоит беспокоиться. В конце концов старший брат – закоренелый холостяк, а средний – заядлый женоненавистник, ему интересна только музыка Билли. А вот Колдервелл был соперником серьезным.
Спустя несколько недель, проведенных в лихорадочной тревоге, Бертрам решил, что единственный способ успокоиться – это открыто признаться в своих чувствах Билли и предоставить решение ей. И тут остроумный Бертрам столкнулся с неожиданными трудностями. Он никак не мог подобрать подходящих слов. Он удивился и встревожился – никогда прежде такого с ним не было.
Он гулял с Билли, катался с ней в машине, разговаривал и никак не мог выбрать момента, чтобы заговорить. Как назло, девушка непринужденно щебетала, безмятежно шутила и улыбалась ему. Она вела себя безупречно – открыто, тепло и внимательно. Но через некоторое время Бертрам решил, что Билли чересчур дружелюбна. Он предпочел бы, чтобы она смущалась, робела и перестала относиться к нему по-братски.
Однажды январским днем, в ранних сумерках они расположились в гостиной вдвоем, и он решился объясниться.
– Билли, ради бога, не будьте такой дружелюбной! – воскликнул он почти резко.
Билли засмеялась, но через мгновение веселье на ее лице сменили стыд и тревога.
– Вы хотите сказать, что мы не друзья? – спросила она. – Вы боитесь, что я опять начну вас преследовать?
Она заговорила об этом впервые с того вечера, когда они вспоминали, как юная Билли спасала Бертрама от дурного влияния. Она подумала, что советы, которые она только что давала этому мужчине, действительно были «братскими», и щеки ее покраснели.
Бертрам немедленно поправился:
– Билли, в тот вечер единственный раз в моей жизни девушка сделала ради меня такую чудесную вещь. Я был тогда глупцом и не смог этого оценить.
– Тогда почему вы теперь возражаете против моего дружелюбия? – насмешливо спросила она, сразу успокоившись.
– Потому что я не хочу быть вам ни братом, ни другом, ни соседом! – твердо сказал Бертрам. – Я хочу, чтобы вы стали моей женой! Билли, вы выйдете за меня замуж?
Билли весело захохотала над хорошей шуткой, но заметила боль в серых глазах шутника, и смех ее прервался.
– Простите меня, Бертрам. Я думала, вы не всерьез.
– Более чем всерьез.
Билли
