пересохло во рту.
– А он что сказал? – спросила я. Хотя мнение человека, существующего лишь в рассказах Тины, меня совершенно не волновало.
– Он сказал, что уже заметил это. Ведь я с тобой почти не расстаюсь.
– А почему ты проводишь со мной столько времени? – осмелела я.
– Потому что ты очень важна для меня, Алекс. Так уж вышло. Мне кажется, мы можем стать очень хорошими подругами. А ты как думаешь?
А я думала, что я сейчас самый счастливый человек.
Глава 5
Началась учеба. Совмещать первый курс и активную личную жизнь, даже если под ней подразумевалось иметь всего лишь одну (зато какую!) подругу, оказалось делом непростым. Каждый день я с трудом шла в университет и с нетерпением ждала окончания занятий. После них я возвращалась домой, готовила себе и отцу обед, быстро просматривала домашние задания и, сделав только самое важное, переодевалась и уходила до позднего вечера. Отец не спрашивал меня, куда и с кем я хожу. И не то чтобы ему было все равно, нет. Я и сейчас знаю, что он всегда любил меня. Просто совершенно не знал, что со мной делать. А еще он чувствовал себя виноватым.
Я пыталась понять, зачем мои родители поженились. И как-то раз услышала от мамы – она рассказала это своей очередной подружке после энного бокала вина, – что за моего отца, давнего ее поклонника, она вышла замуж назло бывшему возлюбленному. «Что ж, – думала я, – и такое случается. Но если это и правда был брак из мести, то почему они не расстались уже через год?»
Я появилась спустя три года после свадьбы – у них было полно времени узнать друг друга и понять, хотят ли они быть вместе. Может, мама все же влюбилась в отца? Разглядела его доброту, его готовность заботиться о ней? Но ведь сколько я себя помнила, я ни разу не видела, чтобы мама клала папе голову на плечо или целовала на прощание. Никаких нежных взглядов и поглаживаний рук, никаких «я люблю тебя», совместных прогулок – вообще ничего. Она уделяла ему внимания едва ли больше, чем мне. Весь наш ежедневный быт был устроен так, чтобы было удобно маме. Мы с отцом лишь должны были подчиняться и подстраиваться под ее настроение и желания.
Каждое лето мы ездили втроем в тщательно спланированный отпуск, в котором не было места спонтанности или ребячеству. Каждый день нашей поездки был расписан по часам, если не по минутам, мамой, а мы с папой следовали этому плану. Она никогда не спрашивала нас, чего хотим мы. А нам не приходило в голову, что можно жить по-другому. Маме ведь всегда было виднее. Став старше, я все чаще задавала себе вопросы, потому что не могла задать их отцу: счастлив ли он? какие вообще он переживает эмоции? В том, что мама не испытывает ничего, кроме злобы, я уже к тому времени убедилась.
Когда я была совсем маленькой, он часто играл со мной, смеялся, дурачился, пока мама не видит. Мы тайком от нее ели мороженое или кормили в парке голубей и собак, но с возрастом он словно тоже заболел этой ее апатией. Научился жить, разговаривать,
