и так безыскусен! Мысли о заслугах и выгодах, уловках и удачах не тревожат его сердце. Такой человек против своей воли не пойдёт, наперекор своим желаниям жить не будет. Добившись успеха, он не станет любоваться собой, даже если весь мир будет хвалить его. Потерпев неудачу, он не смутится, даже если весь мир будет бранить его. Ни хвала, ни хула света ничего ему не прибавят и ничего от него не отнимут. Вот что такое человек, чьи жизненные свойства целостны! Я же из тех, кого носит ветер по волнам.
Вернувшись в Лу, Цзы-Гун рассказал обо всём Конфуцию, и Конфуций сказал:
– Тот человек думает, что владеет древними тайнами приближения к Дао. Он знает лишь одно и не желает знать другого: заботится о внутреннем и не думает о внешнем.
Сердцем прозрел, душой безыскусен,
недеяньем живёт, вернулся к началу,
природу постиг, бережёт в себе дух,
чтоб привольно скользить
в пошлой жизни мирской.
Как тут не подивиться? Но разве дано тебе и мне познать это искусство?
Для чего мы тут опять вспомнили китайцев? Как это связано с нашим вопросом? Знание, или вежу предков, как нам показалось, можно сравнить с познанием дао, а само дао с Началом – Ма! А слова старика: «Вверяясь жизни, мудрый действует заодно со всеми людьми и не знает, почему так поступает» – разве не о вежественности?
Есть ещё одно значение у вежи. Это дом. И оно как-то больше нам известно. Вежественный – это ведающий чужое, бдящий границы чужого дома. Он поступает так, как не хочет, чтобы поступали с ним! Он не забывает отдать деньги, не забывает выполнить просьбу, раз уж согласился на неё, не забывает вернуть книгу, не забывает поздравить кого-то с днём рождения. Всё потому, что ему хватает осознанности! Он осознаёт себя!
Но как всё это относится с вопросом: «Куда нас уносит?» Напрямую относится! Невежественность – это смерть! А смерть – это самозабвение. Это Аид греков. Раз уж разговор зашёл о нём, то Аид, как вы помните, состоял из трёх уровней.
Почти все души умерших попадают на асфоделовый луг. Там пребывают в забвении безликие массы. Душа умершего человека обречена на долгие скитания в мрачном подземном мире. Асфоделовый луг можно сравнить с чистилищем. Это тихое, спокойное место, где стоят облетевшие скорбные деревья, меж которых бесцельно скитаются души людей.
Для тех, кто прогневал богов, в царстве Аида предусмотрено особое место – пропасть в 65 тысяч километров. Душа, попавшая туда, обречена на вечные мучения и истязания. Это место окружено огненной рекой Пирифлегетон, древние греки называли его Тартар.
Христианский ад – это своего рода вариант греческого Тартара. В него попадали исключительно души злых людей. Первые христиане так ассоциировали ад с Тартаром, что написали о нём в Новом Завете. Сведения о Тартаре можно найти во втором послании Петра Нового Завета. Историки считают, что христианское понятие ада произошло от древнегреческого Тартара.
Самые праведные попадали на третий уровень
