сосед, не каждый день парня в армию провожаем, не сиди как сыч!
– А мой не хочет. В институт, говорит, поступлю, – всё повторял мужчина.
Отец с матерью едва успевали подносить на стол. Песня всколыхнула гостей, кое-кто подскочил плясать. Рифкат не умел играть плясовую и прерывисто, в такт стуку каблуков, растягивал меха, но никто не обращал на это внимания. Пока мужчины плясали, женщины на другом конце стола разговаривали, перебивая друг друга.
– Сын Марфуги из армии вернулся – высокий, здоровый, чистый гренадер!
– А ведь всё время за подол матери держался.
– Бибинур от парня своего письмо получила. Остаюсь, пишет, макаронником. Поваром, наверное, устроился, солдат кормит…
Мужчина на краю стола всё ещё сокрушался, что сын не идёт в армию, и оттого, что его не слушают, всё больше мрачнел. Вскоре гармонь уже была не нужна: слаженным хором затянули «Порт-Артур», «Дранчу», «Баламишкин», – все народные песни были перепеты.
Гости начали расходиться по домам в полночь. Рифкат прощался с каждым в отдельности. Сдержанные, молчаливые дядюшки расчувствовались: обнимали новобранца, который краснел и топтался на одном месте.
– А мой не идёт… – снова говорил мужчина, тиская руку Рифката.
– Да уйдёшь ты отсюда когда-нибудь, надоел всем! – не выдержала его жена. – В гости нельзя прийти – нажрался, как корова на озими!
– Тс-с, жена! – сквозь слёзы прошептал он и погрозил ей пальцем. – Амой парень не идёт…
– Да прекрати ты, ненормальный, слышали это уже все! Не всем же в армию идти!
– Я ненормальный?! – взревел мужик. – Не я, а сын наш ненормальный! Размазня и мямля он! И всё благодаря тебе – ты над ним сюсюкала! Когда я в армию уходил – всё село провожало. Всё село! Лошадь на Сабантуе первое место заняла – мне её запрягли, с бубенцами, с полотенцами… Будь моя воля – ещё раз бы пошёл, эх…
При последних словах он уже хрипел, сдавленный крепкими руками жены, а когда она вытолкнула его за дверь, оттуда донёсся его пьяный голос:
Медный колокольчик подвесив,
Лошадей пустив вскачь…
Когда гости разошлись, дом внезапно примолк, затих.
Рифкат не находил себе места, слонялся по квартире, включил магнитофон.
– Сынок! – позвала мама из кухни. – Запиши нам свои песни. Соскучимся – послушаем.
– Вам некогда будет скучать обо мне.
– Как ты можешь говорить такое?!
– Ну ладно, завтра запишу. Мам, давай я тебе помогу посуду помыть.
– Нет, сынок, не мужское это дело.
– О, – удивился Рифкат, – всю жизнь убирал – ничего.
– Ты, сынок, до сих пор мальчиком был, а теперь стал мужчиной… – Мама вышла из кухни и, прислонившись к косяку, посмотрела на него грустными глазами.
– А теперь, мама, всё равно – мужчина или женщина.
– Тогда почему Анфису в армию не берут? Нет, сынок, настоящему мужчине всегда найдётся мужское дело…
К окнам отдалённым тусклым светом
