мы смогли прийти к вам на помощь менее чем через два часа после вызова, – сказал Эдвин.– Да, и Эмиль умудрился прислать на свою «Удачу» какого-то пацана лет двенадцати и тот, связавшись с нами, сообщил, что вы все тут в смертельной опасности. Мы ринулись сюда и прибыли как раз вовремя, – добавил Мияша и, окинув всех освобожденных землян взглядом, тревожно заметил: – Только вот я не вижу среди вас нашего дорогого друга Эмилио.
– Капитан Алекси здесь, – голос начальника смены был до боли пронзительно-скорбным. – Он с нами.
Недавние пленники расступились, и глазам спасителей предстал прикрытый пленкой труп.
– Значит он пожертвовал жизнью ради нашего спасения, – нарушила гробовую тишину Доминика, опускаясь на колени рядом с мертвым телом. – Еще тогда, на корабле перед балом он сказал мне, что его девиз: «Занимайтесь любовью, а не войной», и еще что-то про то, что ему пора разыграть какую-то партию, и что партия будет красивой, но опасной. Потом я уговаривала его не одевать костюма с серебром, а он…
Тут она замолкла, понимая, что говорит чепуху, и расплакалась.
– Да, – Юрас аккуратно поднял Доминику с колен. – Его партия состоялась. Жертва ферзем во спасение игры. А я то все мечтал еще раз сыграть с ним в шахматы не по стерео. Видно не суждено…
– Перестань, – Мияша тронул Юраса за плечо. – Болтаешь всякий вздор, и без тебя тошно.
Юрас отдернул плечо.
– Я просто не могу поверить, что нашего отчаянного умника и любимца фортуны больше нет, и я теперь никогда не обижусь на него за то, что он выиграл у меня в шахматы в тридцать ходов, – сказал он сердито, но было видно, что несмотря на эти довольно легкомысленные слова он по-настоящему тяжело переживает потерю друга.
Осиротевшая и неприступная «Удача» стояла на том же месте, где и раньше. Блок защиты от непрошеных гостей был активирован, шлюзы задраены. Эдвин и Девис бились два часа, пока не нащупали кода. Наконец, призвав на помощь все технические возможности, профессиональные секреты и уловки, изрядно помучавшись, вспотев от умственного напряжения и даже в сердцах уже прокляв «паршивца, который так баррикадирует все двери, да упокой Господь его мятежную душу», они вошли на корабль.
Звездолет казался совершенно необитаемым, а Семерка упорно изображала из себя примитивное голосовое устройство. Только основательно поискав по жилым отсекам и додумавшись заглянуть в оранжерею с бассейном, они наконец увидели растянувшегося на теплом песке под экзотической растительностью темнокожего мальчика, крепко спящего, но тем не менее не выпускающего из рук толстенный старинный фолиант с пожелтевшими от времени рисунками звездных карт и портретами древних ученых – прародителей современной астронавтики и звездной навигации. Рядом с ним, на коротких ножках, стоял хрустальный десертный столик с фруктами и стаканом недопитого тоника с соломинкой.
При
