дым. На дверях вспыхивали белым дыры от пуль. Через щели между досками стены Кир заметил быстрое движение, тут же несколько раз выстрелил, снаружи раздался вскрик и звук падения.– Окружают!
Выпавшая у Кира изо рта сигарета задымила на сене.
– Текаем…
С необычайным проворством на четвереньках Кир добрался до заколоченной дыры, несколько раз саданул по доскам локтем, почти не ощущая боли, выполз на снег, тут же перевернулся набок и дважды выстрелил в выбежавшего из-за угла солдата.
– Ну шо ты застрял, ― рыкнул Хват, толкнув его, и вылез следом.
Раздалось ещё три выстрела, Кир вскинул голову и увидел в чердачном окне ближайшей избы бледное лицо и ружьё Власа.
– Бежим, пока прикрывают, ― хрипло поторопил Кир и, пригибаясь, побежал между избами, перепрыгивая через дырявые плетни и переломанные заборы.
На миг обернулся, но уже не увидел позади Хвата. Останавливаться было нельзя. Кир дёрнул за ручку двери одной из изб, но она оказалась заперта изнутри. Раздавшийся позади взрыв гранаты подстегнул внутреннюю панику. К счастью, дверь следующей избы легко поддалась. Вбежав с револьвером наготове, Кир не увидел внутри никого. Быстро нашёл взглядом на полу квадрат ляды в погреб, дёрнул в спешке за ручку так, что чуть не вырвал. Внизу тускло трепетал свет. Кир нащупал ногой ступеньку и, едва не свалившись, дал дверце над собой захлопнуться. Пламя свечки колыхнулось, тут же в уши ударил детский крик. Молодая хозяйка избы с ужасом смотрела на Кира, прижимая к груди наспех закутанного в шаль младенца.
– Всё хорошо, я не враг, ― быстро прошептал Кир. ― Уйми его поскорее…
Женщина кивнула и склонила своё худое, бледное как месяц лицо над ребёнком, судорожно укачивая его, зашептала что-то невнятно, выдыхая пар, сама едва не плача. Кир понимал, что выбрал не лучшее место для того, чтобы скрыться, но искать новое было уже поздно. Выравнивая дыхание, он сглотнул липкую слюну, пальцами зачесал назад отросшие сальные пряди волос. Боль в локте не утихала. Кир присел на ступеньку, положил револьвер рядом, напрягая глаза, присмотрелся к засаженным в кожу ладоней занозам, постарался выковырять одну, но замёрзшие пальцы не слушались. В револьвере оставалось всего два заряда. Выстрелы сверху становились всё ближе. Ребёнок рыдал, доводя мать до истерики. Всхлипывая, она уже сидела на земляном полу, раскачивалась всем телом, зажимала ладонью рот младенцу. Сбивчиво, хрипло подвывала слова с детства знакомой Киру песни:
«Я ослаблю злой силок,
Улетай мой голубок
Голубыми небесами
Белоснежными крылами.
Над родною над землёй
Оброни пером покой…»
И чем громче становились выстрелы, тем громче становился её сдавленный голос. В голове Кира пронеслась холодящая кровь мысль – пустить по пуле в мать и в ребёнка. Или же просто одну в свой пульсирующий висок. Но револьвер остался лежать на месте. Отбиться от равенцев точно не получится. Остаётся только надеяться,
